Книга Ночная радуга, страница 103 – Жанна Володина

Отец морщится, а я спокойно его разглядываю. Он прекрасно выглядит в черном костюме и белой рубашке, перламутрово-голубой галстук освежает легкую бледность его строгого лица.

— Лера… — аккуратно начинает свой ответ отец. — Я подвел тебя, когда пропустил одну из комбинаций Верещагина. Но теперь, когда я во всём разобрался, всё будет по-моему.

По-моему. Ключевое слово.

Выставка картин художников-инвалидов, организованная Виноградовым Николаем Игоревичем и Вяземским Ильей Романовичем, имеет серьезный успех. Ее открытие освещают два новостных канала, кроме того, съемочная группа федерального канала работает в нашем городе второй день, чтобы снять документальный фильм о кандидате в депутаты и его деловых партнерах.

Я всё время нахожусь либо рядом с отцом, либо в сопровождении Виктора Сергеевича и Аркадия Сергеевича. Медленно обхожу залы, разглядывая картины. Встречаются очень достойные работы. В отдельном зале собраны заказные работы: Виноградов объявил конкурс картин, посвященных своей покойной жене, трагически скончавшейся много лет назад.

— Ее звали Лиля, — негромко рассказывает мне отец. — Она умерла вскоре после того, как родила Аду.

В этом небольшом зале собраны картины с лилиями, выполненные пастелью, маслом, карандашом, даже углем. Лилии всех возможных цветов. В вазах и на клумбах. В составе натюрмортов и на фоне моря, гор, неба. Но меня привлекает одна, не похожая на остальные работа. Это оторванные бутоны белоснежных лилий, небрежно разбросанные по грубому дощатому столу. Часть бутонов плавает в белом фарфоровом тазу со сколами. И так чисто, невинно, возвышенносмотрятся эти бутоны на фоне грубого дерева и старого фарфора, что трогательность контраста вызывает у меня спазм в горле. Даже если раздавить эти бутоны, порвать на клочки, они будут правдивее и жизненнее всего вокруг.

— Тебе нравится? — слышу я вопрос, заданный моим волосам, завитым в легкие локоны и доходящим до середины бедра.

Не оборачиваюсь, жду, когда источник вопроса появится перед моими глазами.

— Боже! Лера! Ты прекрасна! — Андрей Виноградов говорит с придыханием. Он в сером приталенном пиджаке в крупную клетку и черных узких укороченных брюках. Молод, энергичен, весел. — С точки зрения сторонников эзотерики, ты просто богиня! Такое богатство — твои волосы!

Я вспоминаю, как нам, девчонкам, бабушка Вари, Елизавета Васильевна, рассказывала о том, что сила женщины и всего ее рода заключается в волосах, как издревле считалось на Руси. Чем гуще и длиннее волосы женщины, тем род богаче и сильнее.

— Думаете, почему женщина косы плетет? — мягко улыбаясь, спрашивала нас, притихших подростков, баба Лиза. — Длинная коса закрывает позвоночник с его энергетическими точками. И плетут ее из трех частей: тело, душа и дух. Незамужняя с одной косой гуляет, а замужняя уже с двумя. Одна коса для мира, вторая для мужа. Именно он косы жены перед сном и должен распускать. Только ему и можно.

— Да. Мне очень нравится эта картина, — отвечаю я молодому человеку, почувствовав прилив доброты от теплых воспоминаний, приветливо улыбаюсь.

— Прогуляемся вместе? — с надеждой спрашивает он, оглядываясь с опаской на мою охрану и, не удержавшись, добавляя саркастически. — Твой Верещагин охраняет тебя, как Кощей сундук. Сам-то где? Преумножает богатства?