Книга Ночная радуга, страница 100 – Жанна Володина

— Понятно… — бормочу я, совершенно ничего не соображая. — А с Виктором Сергеевичем всё в порядке?

— Конечно! — ласково успокаивает меня странный мужчина в странном галстуке. — Всё рассчитано до секунды. Мы даже порепетировать успели.

— А вы? — никак не могу сформулировать вопрос, но мужчина сам догадывается о том, что я хочу спросить.

— Аркадий Сергеевич, — церемонно представляется он. — Ваш покорный слуга!

— Мы едем к отцу? — наконец, я вспоминаю второй главный вопрос.

— Да, Валерия Ильинична, скоро вы будете дома.

Странно… За этот месяц я не научилась считать отцовский дом домом.

Отец ждет меня на первом этаже, меряя шагами огромную гостиную. Это признак крайнего волнения, проявление которого я вижу впервые.

— Лера! —отец обнимает меня, но не крепко, а очень осторожно. — У тебя нет травм? Порезов?

— Нет, — успокаиваю его я. — Что с Виктором Сергеевичем?

— В больнице, — отвечает отец, но тут же успокаивает меня. — С ним всё в абсолютном порядке. Заработал законный выходной. Завтра выпишут.

Мысленно ставлю крестик: выяснить всё-таки настоящую роль Виктора Сергеевича в этой драматической комедии или комедийной драме. И на кого, в конце концов, он работает?

— Что теперь будет с Верещагиным? — спрашиваю я, вглядываясь в отцовские глаза.

— Что-нибудь да будет… — уклончиво отвечает отец. — Тебя не должно это волновать, Лера!

— Он мой муж, — напоминаю я.

Отец морщится, как от зубной боли:

— И это я исправлю в ближайшие дни.

— Ты уже что-то исправил? — устало спрашиваю я, садясь в кресло. — Почему нельзя было забрать меня от Верещагина раньше? Зачем я была с ним несколько дней?

— Не зачем, а почему, — не менее устало отвечает отец, и, приглядевшись, я вижу и темные круги под глазами, и более глубокие морщинки на переносице. — У него был рычаг давления на меня. Теперь этого рычага нет.

Поняв, что бизнесмен Вяземский не станет рассказывать мне суть происходящего между ним и бизнесменом Верещагиным, я встаю, чтобы уйти к себе.

— Завтра прием, — напоминает отец. — Будет телевидение. Обо мне снимают документальный фильм. Мне важно твое добровольное участие в мероприятии.

— Телевидение? Фильм? — переспрашиваю я. — Ты собрался в политику?

— Нет! — отец даже смеется. — Лет десять назад еще поразмыслил бы над этим предложением, а сейчас — нет. В политику идет Коля. Николай Игоревич Виноградов. Я его деловой партнер.

— Что от меня требуется? — по-деловому интересуюсь я.

— Быть собой. Очаровать. Восхитить. Запомниться, — перечисляет довольный отец.

— Кого и кому? — уточняю я. — Кого очаровать? Кого восхитить? Кому запомниться?

— Всем! — отвечает отец и вдруг недобро улыбается. — Но особенно… Верещагину.

К субботнему приему по случаю открытия выставки, аукциона и светского ужина я готовлюсь тщательно. Впервые в жизни мне важно выглядеть как можно лучше. Почему? Зачем? Для чего мне что-то доказывать человеку, который видит во мне только объект для осуществления мести? Я и сама не знаю…

Перед сном, позвонив подругам и Игорю, сообщаю им последние новости. Информацию об использовании Верещагиным фотографии Ваньки в давлении на меня мы с Игорем решаем пока скрывать.