Книга Все проклятые королевы, страница 199 – Паула Гальего

Сердце колотится так быстро, что я боюсь, как бы он сам не услышал его гулкую дробь.

— Ты знаешь, какая у тебя была бы обязанность передо мной?

— Знаю. — Он кивает.

Порыв воздуха ласкает мой обнажённый затылок, и я вздрагиваю.

— А ты смог бы меня убить?

Я спрашиваю это серьёзно. В этом нет ни упрёка, ни осуждения.

Яркий проблеск сверкает в глубине его тёмно-синих глаз, когда он приближается, и я чувствую его дыхание на своих губах.

— Нет, — отвечает он твёрдо. — Я позволил бы тебе стеретьс лица земли весь мир, но не убил бы тебя.

Я задерживаю дыхание, потому что знаю — он говорит правду. И не понимаю, что именно вызывает этот жар в моих щеках, в самой сердцевине груди — ужас от его слов или что-то другое.

— Это опасно, — шепчу я ему в губы, такие тёплые, такие близкие, такие… искушающие. — Возможно, даже опаснее, чем оставить меня дезориентированной.

— Возможно, — признаёт он. — Мне всё равно. — В его голосе звучит почти свирепая решимость.

Я глубоко вдыхаю и опускаюсь в воду, позволяя ей полностью окутать меня, смыть ощущение крови, прилипшей к волосам. Когда я снова выныриваю, Кириан всё ещё смотрит на меня.

— Теперь моя очередь сказать тебе то, что тебе не понравится.

— Давай.

— Я бы сделала это снова. — Я выдыхаю слова резко, как лезвие, вонзающееся в ткань ночи. Говорю их, зная, что это только расширит пропасть между нами, но мне нужно это сказать. — Если бы мне пришлось пройти через всё заново, я бы снова солгала тебе, снова бросила вас… и сегодня… я бы снова убила Дерика.

Чувство вины впивается мне в горло острыми зубами, но слова вырываются наружу всё равно, потому что в них нет ни единой лжи.

— Думаю, во мне есть тьма, — заканчиваю я почти шёпотом.

— Тьма Гауэко? — спрашивает он.

— Может быть. А может, и нет. — Я пожимаю плечами, и вода плещется вокруг меня, омывая каменные края.

— Мне всё равно, откуда она, — отвечает он. — Она мне нравится, потому что это тоже часть тебя.

Я ловлю его взгляд, такой близкий, что кажется, будто он прожигает меня насквозь.

Я должна сказать ему, что это неправильно, что его слепая готовность принять любую часть меня, даже самую мрачную и уродливую, может привести к катастрофе.

Но я слишком давно потеряла единственных людей, которые тоже принимали меня целиком.

Алекс, первую любовь, которую у меня забрали.

Леона, друга, который был со мной всегда и которого я больше никогда не увижу.

И Элиана, моего Элиана, которого Ужасы убили, когда он был ещё таким юным.

И снова почувствовать это, снова найти кого-то, кто видит меня, кто знает, кто принимает ту версию меня, которую я и сама ещё не понимаю, — слишком ценно, чтобы оттолкнуть.

Может, поэтому я не возражаю.

Может, поэтому я наклоняюсь вперёд, жаждая поцелуя, который он тут же мне дарит.

Глухойстон срывается с его губ — то ли от внезапности, то ли от наслаждения.

А немного позже он оказывается в ванне вместе со мной. Я очищаю воду от крови, и тут же чувствую укол — очередное предупреждение магии.

Перед глазами вспыхивает образ Эрио, исчезающее прошлое, словно вся моя сущность вот-вот сотрётся.

Но ужас длится лишь мгновение, ровно столько, сколько требуется Кириану, чтобы наклониться и поцеловать мою челюсть. Потом — шею. Затем — ниже…

Глава 37

Одетт

Когда утром Ева появляется в руинах, она бросает на меня оценивающий взгляд, заглядывая за занавес, который служит здесь дверью.