Книга Все проклятые королевы, страница 166 – Паула Гальего

Она не одна. Она играет с маленьким мальчиком, который, кажется, только недавно научился ходить: на нём просторная туника приглушённого голубого оттенка, и он носится по берегу на пухлых ножках, ускользая от матери, которая делает вид, что вот-вот поймает его, но всячески медлит.

Рядом с ними стоит тот самый воин, которого она представила нам в тот день. Он наблюдает за ними, скрестив руки на груди, с мягкой, тёплой улыбкой.

Ильхан — главнокомандующий её армий.

Сегодня он без оружия.

Я, должно быть, засмотрелась слишком долго, потому что спустя несколько минут Камилла замечает меня, встречается со мной взглядоми поднимает руку, призывая подойти.

Я вздрагиваю, но слушаюсь.

Осторожно спускаюсь по склону, чтобы не споткнуться. Она оставляет мальчика под присмотром его внимательного отца и выходит мне навстречу. Мы встречаемся на середине пути, среди мягкой, свежей травы. Она приветствует меня улыбкой и жестом приглашает сесть рядом.

Мы обе смотрим на ребёнка и воина.

— Его зовут Алексий, — негромко говорит она.

Её голос красивый, мягкий, мелодичный.

— Он выглядит счастливым, — замечаю я, и это правда.

Малыш безостановочно смеётся. Чистый, звонкий смех, от которого что-то во мне сжимается от боли.

— Так и есть.

— Он тоже Сын Мари, как ты?

Она кивает.

— И у него такой же дар?

Камилла улыбается, не сводя глаз с мальчика. Отец только что закинул его себе на плечо, как мешок с мукой, и побежал к воде. Алексий пронзительно вскрикивает.

— Такой же, — подтверждает она.

Я думаю о молниях. О пустоте в конце бездонного колодца силы. О смерти.

— Тебя не пугает, что он обладает такой мощью?

Камилла отворачивается от сына и смотрит мне прямо в лицо.

— Я видела вашу тренировку сегодня утром. На самом деле, весь Сулеги видел молнии, — негромко произносит она, словно читая мои мысли. — А тебя саму пугает твоя сила?

Первым порывом хочется солгать, но в её взгляде — в этой спокойной уверенности, в доброте её серых глаз — есть что-то, что заставляет меня набрать в грудь воздуха и признаться:

— Немного.

Камилла отвечает мне мягкой улыбкой и вновь смотрит на своего возлюбленного, который только что перевернул сына вниз головой, держа его за щиколотки. Её лицо на мгновение приобретает обеспокоенное выражение, но затем она лишь тяжело вздыхает и снова улыбается.

— Все Дочери Мари боятся. Это нормально — что боишься и ты.

— Тебе не страшно, что он может натворить? Что случится, если он разозлится на другого ребёнка?

Камилла заправляет за ухо каштановую прядь.

— Мы с детства осознаём, какую силу имеем, и что её использование может повлечь за собой тяжёлые последствия. Сейчас, пока он ещё слишком мал, чтобы это понимать, в нём просто нет злости, достаточной для того, чтобы причинить по-настоящему непоправимый вред. Конечно, случаются несчастные случаи: вспышки гнева, которые заканчиваются царапинами или ушибами у других детей,или… ну, обычные детские разборки. — Она улыбается. — Но ничего необратимого, ничего такого, чего не произошло бы и в обычной драке между малышами. Самое сложное начинается потом, когда ребёнок уже осознаёт, на что способен, но ещё слишком импульсивен, чтобы задумываться о последствиях.

— И что тогда?

— Если обучение не срабатывает, если воспитание идёт не так, если уважение к жизни, которое в него закладывали, не даёт корней… тогда я смогу его остановить. Так же, как и Амарис, твоя двоюродная бабушка. Хотя, возможно, не всегда. Возможно, только на время. — Камилла снова смотрит на сына. Ильхан опустил Алексия на землю, и теперь они вдвоём сидят у воды, выискивая что-то между камнями. — Алексий обладает той же силой, что и я, но, если захочет, сможет научиться использовать её лучше. Я хочу, чтобы он научился, и если так и будет, тогда ни Амарис, ни я уже не сможем его остановить.