Книга Все проклятые королевы, страница 165 – Паула Гальего

— Там ничего нет, — выдыхаю я.

Я ослабляю мощь молнии.

— Продолжай, — приказывает ведьма. — Не останавливайся.

Я сжимаю пальцы в кулак и втягиваю руку к себе, потому что мне уже тяжело просто удерживать её поднятой, но подчиняюсь.

Я замечаю, что мои ноги дрожат.

— Не прекращай, — предупреждает она, видя, что я ослабеваю.

Сердце бьётся быстрее, пульс скачет, мне не хватает воздуха, словно я бесконечно долго бегу в гору.

— В конце силы — пустота.

— Это пустота или смерть? — спрашивает она.

По моему телу пробегает холод. В голове вспыхивает образ жуткого Эрио, того самого дня, когда Кайя спасла нас от хиру… и от меня самой: его огромные рога, безжизненные, пугающие глаза.

— Смерть, — выдыхаю я.

— Остановись.

Я закрываю силу, запираю её внутри, и молния, свет, грохот исчезают, будто их никогда не было.

Тёмное облако над нашими головами рассеивается, и солнечный свет падает на выжженный круг в центре двора.

Я падаю на колени, тяжело дыша.

— Так работает ваша сила: она связана с вашей жизнью. Вы можете использовать её бесконечно, если будете хорошо подготовлены, но стоит вам превысить свою выносливость, и магия начнёт черпать энергию из самой вашей сущности, поглощая вас, пока не останется ничего.

Соргина приседает, поднимает с земли камешек, кладёт его на раскрытую ладонь и на мгновение закрывает глаза.

Затем камень начинает меняться. Он растёт, шевелится, дрожит, превращаясь в стебель, который она держит пальцами, а из него распускается цветок, прекрасная ромашка с бархатистыми лепестками, переливающимися на солнце. Никогда прежде я не видела такой простой, но такой совершенной красоты.

Но теперь я замечаю алую отметину, что появилась у неё на запястье.

За это она заплатила цену.

— Ева, теперь твоя очередь, — говорит она строгимголосом. — Оторви один лепесток, не повредив весь цветок.

Ева поднимает подбородок, делает шаг вперёд, и я вижу вызов в её взгляде, когда она поднимает руку и начинает.

***

Ещё болят ноги. Чувствую в них усталость, как и в плечах, будто я несла на себе невыносимый груз целую вечность.

Ева оставила меня, чтобы прогуляться с Каспером и Юль. Кажется, она пытается наладить с ними отношения, хотя всё ещё носит в себе сложную, трудно заживающую рану. Но не неизлечимую.

Я иду вдоль реки. Спуск пологий, ведёт к лугу, покрытому мягкой зелёной травой, усыпанной мелкими цветами — оранжевыми и бледными, жёлтыми и красными.

Летний воздух тёплый, и я сменила грязную тренировочную одежду на лёгкое платье — намного более простое и воздушное, чем пышная, многослойная мода Львов, где чем больше тканей, тем выше статус.

В этом платье нет корсета; оно цельнокроеное, из невесомой лавандовой ткани, облегающее до талии. Вырез на груди, который в королевском дворе Львов вызвал бы скандал, обнажённые плечи, длинная юбка, спадающая до самых щиколоток.

По мере того как я иду, замечаю, что у других людей была та же идея. Парочки держатся за руки, прогуливаясь по берегу. Дети плещутся в воде. Старики сидят на мягком склоне, наслаждаясь ветром.

А внизу, у самой воды, стоит королева ковена Сулеги: Камилла.

В её облике нет ничего царственного, ни в одежде, ни в скромно собранных волосах, из которых выбиваются несколько прядей, обрамляя лицо и спускаясь на шею. Когда я смотрю на неё, то испытываю то же чувство, что и в первый день знакомства: её сила естественна, внутренняя, неподдельная. Ей не нужно подчёркивать её осанкой, жестами или нарядом.