Книга Все проклятые королевы, страница 149 – Паула Гальего

Но сегодня я не хочу играть в эти игры. Сегодня — нет.

Я целую его в губы. Жадно, алчно. И он сразу делает этот поцелуй своим — рычит и настойчиво захватывает мой рот.

Не отрываясь от меня, он поднимается с колен, встаёт на одно, зажимая его между моими ногами, и легко толкает меня за плечи, заставляя лечь.

— Ты опять собираешься спать в гостиной?

Он заметил.

Разумеется, заметил.

— Нет. Сегодня — нет.

Ловкая лгунья… — шепчет голос, но я давно научилась заглушать угрызения совести. Делала это так долго, что теперь они даже не сопротивляются, послушно уходя в дальний тёмный угол моего сознания.

А Кириан заполняет всё остальное — своим присутствием, своим запахом, тяжестью своего тела, нависшего надо мной.

***

Он засыпает, глядя на меня, измотанный событиями дня, тренировками, подготовкой к войне.

Его рука вытянута ко мне, лёгкое, но твёрдое защитное объятие, не позволяющее пошевелиться. Я двигаюсь медленно, бесшумно, и жду, чтобы убедиться, что он всё ещё спит, когда поднимаюсь с постели.

Подхожу к зеркалу и смотрю на метку — она была частью меня так долго. Золотая линия словно продолжение моего тела, которое уже привыкло носить её. Вспоминаю слова ведьм, с которыми танцевала возле Изартеги:

«Браслет — доказательство заключённого договора, и разрушить его может лишь тот, кто наложил чары».

Пальцы легкоскользят по тонкой полоске.

Они сказали, что разорвать договор можно, но не они.

«Тот, кто заключил сделку, может расторгнуть её. Но не мы. Только слово сможет сломать её».

Тогда я подумала, что речь идёт о Тартало, что только у него есть сила и власть развеять этот договор.

Через отражение смотрю на Кириана. Он спит, дышит ровно, его тело — крепкое, сильное, исцелённое моими руками. А его рука — чистая, без клейма Тартало.

А я…

Я хотела повернуть время вспять.

Я хотела снова заключить сделку.

Я хотела освободить его от договора.

Сжимаю пальцы вокруг собственного запястья и снова смотрю в зеркало. Разжимаю губы и погружаюсь в себя, в этот бездонный колодец силы, который до сих пор не понимаю до конца. Ищу нить, за которую можно потянуть, сияющий свет в глубине тьмы.

И шепчу, очень тихо, чтобы не разбудить его:

— Я хочу расторгнуть сделку. Я хочу быть свободной.

Энергия проносится сквозь меня, разливается по кончикам пальцев. Я чувствую вспышку, разряд. Чувствую, как сила покидает меня, оставляя обесточенной, истощённой, почти пустой.

А браслет исчезает.

Лучник

Люди любят рассказывать истории о лучниках, наделённых милостью богов, что вмешиваются в судьбоносные битвы. Меткость, точность, скорость, ловкость — божественные дары, преподносимые вместе с обещанием славы.

Говорят, именно такой лучник, которому неведом промах, чуть не убил Эренсуге. Злые языки шепчут, что сама Мари вручила ему колчан, из которого никогда не заканчивались стрелы.

Бедный Эренсуге.

Люди часто забывают, что в самых интересных историях нет великих героев.

Когда за окнами уже глубокая ночь, Кириан, ощущая внезапный холодный сквозняк, вырывающий его из сна, вытягивает руку, чтобы притянуть Одетт к себе, но нащупывает лишь пустоту.

В лесу Одетт идёт сквозь темноту. Гауарги, которых ждали ведьмы, ведут её вперёд, но указывают сразу в двух направлениях. Один путь ведёт к шабашу, другой — обратно в деревню, из которой они только что ушли.