Книга Все потерянные дочери, страница 96 – Паула Гальего

— Ева… — рычу я. Иногда я забываю, насколько она «тактична».

— Я лишь говорю, что ты не должна забывать о ситуации. — Она смотрит на меня через отражение в зеркале и протягивает щетку, чтобы я помогла ей закончить прическу. — Этот бедный мальчик убьет тебя, если узнает правду. Ты разрушишь не только его жизнь, но и погубишь всю Землю Волков. — Я не могу ему рассказать, — шепчу я, но слова, произнесенные вслух, не облегчают груз, давящий на плечи. — Я знаю.

Закончив, я кладу щетку натуалетный столик и отхожу, направляясь к выходу. — Пойдем вместе, — говорю я ей. Она кивает. Я берусь за дверную ручку и, прежде чем уйти, бросаю: — Передай Нириде, что я жду вас в своих покоях.

Могу представить, какое у неё сейчас лицо, но не остаюсь, чтобы проверить. Я даю им пространство, чтобы командор могла собраться, и возвращаюсь к себе.

Встреча с Эгеоном оказывается совсем не такой, как мы думали. По крайней мере, я ждала напряженного поединка, где король ловил бы каждое слово и каждый миг тишины; яростного обмена намерениями, в котором нам пришлось бы взвешивать последствия всего, что мы скажем. Но всё не так.

Король не вызывает нас в зал, демонстрирующий его власть или состояние. Он не ведет нас снова в тот тронный зал для представлений, не провожает в покои с произведениями искусства, драгоценными полотнами или редкими сокровищами. Он приводит нас на смотровую площадку, расположенную, похоже, в одной из башен. Отсюда виден остальной дворец и его окрестности; но самый впечатляющий вид открывается на горизонт: бескрайнее синее море, скалистые пики всего северного побережья.

Десятки кораблей испещряют бесконечную синеву: одни — быстрые рыбацкие лодки, другие — крупные суда, медленно прокладывающие путь сквозь пену. Возможно, думаю я, потеряв нить очередного светского разговора, к которому Эгеон постоянно возвращается, избегая важных тем, это и есть его способ продемонстрировать богатство.

— Вы впервые в столице? — спрашивает вдруг низкий голос Эгеона. Я не сразу понимаю, заметив повисшую тишину, что он ждет ответа от меня. — Да, — отвечаю я осторожно. Я не собираюсь раскрывать слишком много о своем происхождении, о своей силе; ничего такого, что заставило бы его думать, что он может меня недооценить или что я, возможно, обучена не так хорошо, как полагается Дочери Мари, рожденной в ковене.

— Нечасто здесь встретишь таких, как вы. Больше нет. — Вы не встречали ни одной, как она, ваше величество, — возражает Ева нежным голосом Лиры. — Уверяю вас.

Эгеон улыбается с любопытством, но не спорит. — Я знал королеву-мать Илуна, когда она еще правила остальными ковенами, — рассказывает он. Говорит мне. Только мне. — Это было давно. Я был еще ребенком, но хорошо её помню. Кажется, у неё был сын. У него были потомки? Кто сейчас правит ковеномИлуна?

Моя бабушка. Он говорит о ней. Об Ингрид. Той самой бабушке, которая не пожелала меня знать.

— Мне это неизвестно, — отвечаю я. На самом деле я знаю. Амарис, моя двоюродная бабушка, рассказала мне. Сказала, что другой клан, другая семья захватила власть после резни в лесу Нирия. Полагаю, мне скоро придется познакомиться с ними, если все Дочери Мари должны помочь нам в последней битве.

— Неизвестно? — переспрашивает он. Я холодно улыбаюсь, но он не сдается. Продолжает смотреть на меня.