Книга Все потерянные дочери, страница 97 – Паула Гальего

— Довольно пустых разговоров, — молит Нирида. — Каким бы ни было ваше решение относительно будущей войны со Львами, ваших соседей атакуют прямо сейчас.

— Это не мое решение, — парирует он и бросает взгляд на Лиру. — А её. Вы знаете мои условия: ведьма сражается с нами, и я становлюсь королем-консортом.

Горящие жаровни создают резкий контраст с порывами ветра, время от времени хлещущими по смотровой площадке. Эгеон одет в черное, как и вчера, но сегодня на его широких плечах лежит элегантный белый плащ.

— Это два независимых решения, ваше величество, — настаивает Нирида, прежде чем Ева успевает что-то сказать. — Сулеги нуждается в вашей помощи.

— А почему не помогает Эрея? — возражает он.

— Потому что все наши ресурсы брошены на защиту границы и восстановление того, что Львы разрушили в войну. У нас нет флота, который можно было бы отправить, не оставив без защиты нашу территорию, чего и добиваются Львы, — отвечаю я.

Я снова привлекаю внимание Эгеона, который, должно быть, гадает, почему я вмешиваюсь в дела, находящиеся в ведении командора или королевы, а Нирида испепеляет меня взглядом.

— А у вас нет больше таких, как вы? — спрашивает он. — Вы уничтожили двух моих урсуге. Не могу представить, на что вы способны против нескольких кораблей.

Вопрос, в котором скрыт другой вопрос. Ловушка. Я мягко улыбаюсь ему. Мы не скажем ему, есть ли еще соргинак, подобные мне, располагаем ли мы такой силой.

— Вы позволите своим союзникам погибнуть? — спрашивает тогда Кириан мрачным тоном.

Эгеон внимательно изучает его. Кроме любопытства, сверкающего в этом проницательном взгляде, он не выдает никакой другой эмоции, никакого беспокойства. Я могла бы пригрозить ему уничтожением кораблей, виднеющихся отсюда, могла бы сказать, что сброшу его тело со скалпод дворцом… и у меня такое чувство, что он остался бы столь же непреклонным.

— Я еще не знаю, кто они, — отвечает он. — Союзники они или нет — решать королеве Лире.

— Такова сделка? — вмешивается она. У Евы тот самый взгляд, который нас всех учили изображать, но который у неё получался так хорошо: усталость, скрытая угроза, вызов. — Вы хотите стать королем-регентом в обмен на вашу армию?

— В обмен на мою помощь в этой битве против Львов, а также в последней войне.

— Если вы станете регентом, армия будет моей, — высокомерно заявляет Ева. Мне не нравится её выбор слов, её порывистый тон. — Я получу полный контроль над всем вашим королевством; у вас же не останется ничего, кроме красивой короны.

— У меня будет власть — власть, которую я передам своим детям. — Власть, которая, пока я жива, будет в моих руках, — отвечает Ева. — Регент не будет делать ничего. — Кроме как направлять свои войска туда, куда прикажет моя королева, — парирует он с обворожительной улыбкой.

Не может быть. Он не может предлагать что-то настолько лакомое. Это похоже на конфету; отравленную конфету.

— Чего вы хотите на самом деле, Эгеон? — рявкает она. — Мне сказали, корона красивая. — Хватит, — обрывает она его шипением и яростно вскакивает на ноги. — Этот абсурдный разговор — оскорбление, и он окончен.

Нирида, быстро подыгрывая блефу Евы, встает; я делаю то же самое. Кириан тоже. Эгеон поднимает руку, унизанную кольцами. Просит её сесть.

— Буду откровенен, раз вы этого просите. Я хочу быть Королем Королей. Хочу престижа, который дает этот титул, и страха, который он внушает. Я хочу вашу армию, большую и мощную, которая будет подчиняться моим приказам и преследовать мои мечты по ту сторону моря. — Он откидывается назад и указывает рукой на горизонт, на черту между небом и глубокой синевой океана. — Я хочу изучать неизведанное.