Книга Все потерянные дочери, страница 68 – Паула Гальего

Я улыбаюсь и киваю, затем отправляюсь за ним. Нахожу его у ручья, в котором вчера ловили рыбу на ужин. Он снял сапоги и рубашку, и снова умывается, хотя делал это прошлой ночью.

Нам всем пришлось смывать с себя кровь, раздеться и переодеться. Ева согнала холод магией, но, думаю, и без неё мы бы всё равно отмылись.

Он слышит, как я выхожу из леса, но не подходит. Стоит в воде, освежается, хотя утренний холод вырывает облачки пара из его дыхания. Птицы по ту сторону берега кричат отчаянно, и их трели сливаются с журчанием воды, с её плеском о камни.

У Кириана влажный торс, штаны в брызгах. Тёмные волосы блестят в мягком свете утра, а скулы пылают. Я тоже снимаю штаны, кладу рядом с его аккуратно сложенной одеждой и захожу в реку. Кириан смотрит, когда я подхожу. Замолкает. Оценивает меня с головы до ног, словно любуется, и ждёт.

В его глазах что-то твёрдое, но зыбкое, колеблющееся. Кожа под солнцем кажется золотистой. На груди блестят капельки воды, и я не удерживаюсь — дотрагиваюсь до двух, что сверкают на его ключице.

— Я хотел тебе сказать, — произносит он.

Я убираю руку, но только для того, чтобы провести ею по его шее, подбородку, щеке, по этому прекрасному лицу…

— Я знаю. Это я не дала тебе. — Улыбаюсь, вспомнив, почему. Мне так хотелось поцеловать его… — А потом ты остыл и немного струсил.

На миг в нём пляшет облегчение вперемешку с тревогой. Он принимает мою шутку, принимает эту паузу.

— Можно сказать и так.

Я встаю на носочки, течение ласкает мои бёдра. Одной рукой упираюсь ему в грудь, чтобы удержаться, а губами сама тянусь к нему. Кириан склоняет голову, позволяя мне первой его поцеловать.

Сначала он терпелив. Дает мне вести — нежно, пробуя. Но когда я тихо стону под его лаской, он вдруг останавливается. Кладёт ладони мне на плечи и мягко отстраняет.

Я читаю это в его глазах ещё до слов.

— Что случилось? — ищу его взгляд. — Произошло что-то ещё?

Кириан отводит глаза к переливам в воде.

— Что тебе рассказывали обо мне в Ордене?

Я моргаю, удивлённая.

— Немного. Ты знаешь. Я слышала о твоей репутации… что ты любил прыгать из постели в постель. Часто. — Егоулыбка кривая, но не достигает глаз. — Я думала, ты просто не понимаешь, что делаешь своими поступками… татуировками, одеждой, похожей на северную…

— А они говорили, с кем именно я спал? — спрашивает он.

Под утренним золотом ярко выделяется его татуировка — волк среди цветов, перечёркнутый косой линией шрама, что чуть не лишил его жизни.

Я качаю головой и жду. Но он всё ещё не смотрит мне в глаза.

— Я ложился в постель с теми, с кем на самом деле не хотел.

В его голосе слышится пустота.

— Почему?

— Это был лёгкий способ получить то, что мне нужно в тот момент. — Его лицо искажается. — Нирида не знает… Думаю, никто не знает. Но один из этих людей был тем, кто назначил нас с ней капитанами. Кто дал нам войско и отправил на границу.

У меня пересыхает горло. Я не нахожу слов. Делаю шаг, беру его руку, грубую от тренировок, и сжимаю. Он смотрит сначала на наши переплетённые пальцы, потом на меня.

— Это был офицер Львов, верный Морганы и Аарону. Один из тех, кто вершил худшие злодеяния против Волков. — Его челюсть сжимается. Его ладонь крепче обхватывает мою. — И я спал с ним. Не раз.

Слова давят на него, словно тяжесть на плечи. Я глажу его щёку. Он склоняется к моей ладони, закрывает глаза, будто слишком устал.