Книга Все потерянные дочери, страница 198 – Паула Гальего

Я стараюсь, чтобы голос не дрожал. — Вкратце. — Хочешь что-нибудь узнать?

Я поворачиваюсь к ней. Сначала думаю покачать головой, заверить, что нет; но потом понимаю, что действительно хочу знать. — Какими они были?

Странно ждать ответа из этих уст, но я жду.

— Люк был воином, но мог бы стать ученым. Он был таким любознательным… Одаренным воображением, оптимистичным, решительным. Его сводили с ума тайны. Много лет мы почти не видели его в Илуне, потому что он постоянно путешествовал, исследуя мир. У него везде были друзья. Куда бы он ни пошел, его любили. — Она замолкает на несколько секунд и устремляет взгляд в сад. — А Адара… она была бесстрашной, смелой и доброй. Такой, какой и ожидали бы видеть королеву. — Её лицо и голос мрачнеют одновременно. — Слишком доброй для своего же блага.

Она больше ничего не говорит, и я понимаю, что на данный момент это всё. Тем не менее, она предлагает: — Есть еще вопросы, которые ты хочешь мне задать?

Трудно совместить образ королевы Морганыс кем-то, кто знает мое прошлое, мои истоки. Но ведь это не просто образ королевы, верно? Она была ею последние два десятилетия: пока шли сожжения ведьм, казни, пока…

— Спрашивай, — настаивает она, заметив мой взгляд.

— Ты знала о наклонностях Эриса, — говорю я осторожно. — Это не вопрос, Одетт, — замечает она. — Как ты могла? Как ты могла спать спокойно, зная, что Эрис творил с другими женщинами? Он был твоим сыном.

Моргана отводит взгляд, словно и вправду опечалена. — Я не уделяла ему много внимания, когда прибыла ко двору, — признает она. — А когда я распознала эту… тьму в нем и попыталась её обуздать, было уже поздно.

— Ты могла бы сделать что угодно. — Убить его? — спрашивает она, и я сглатываю. — Если все эти годы Орден был в безопасности, то это благодаря мне, благодаря строгости, совершенству, которого я требовала от всех Воронов. Я тоже должна была быть идеальной. Мне тоже приходилось приносить жертвы.

Я смотрю на неё в упор. Два десятилетия в этой маске. Два десятилетия среди людей, которые вырезали её народ, тех самых, кого она хотела стереть с лица земли. У меня пересыхает в горле, и следующее, что слетит с моих губ, не должно быть ложью.

— Должно быть, это было ужасно. Мне даже не приходится притворяться, понижая голос, чувствуя ком в горле.

— В конечном счете оно того стоит, — уверяет она и улыбается с приветливостью.

Её улыбки мало чем отличаются от улыбок Агаты, Кайи… Она кажется такой нормальной, такой здравомыслящей и рациональной… И всё же она хочет уничтожить всё, хочет устроить резню собственного народа, потому что готова на это, если начало с чистого листа даст ей шанс сделать всё правильно, по-своему.

Интересно, что было бы со мной, если бы она рассказала мне всё это с самого начала, если бы я не встретила Кириана и Нириду, если бы не научилась любить Еву, если бы меня не отвели посмотреть, как Волки заполняют небо фонариками, олицетворяющими надежду…

Холодок бежит по спине.

— Ешь, — предлагает она. — Пирожные восхитительны.

***

Несколько часов спустя я накидываю плащ на плечи и выхожу в сады. Сегодня я снова создала костюм-двойку: широкие брюки, сидящие на талии чуть выше пупка, позволяющие мне свободно двигаться по лесу, и блуза, скрывающая браслеты Гауэко, но не следы моего пакта с лжекоролевой.