Книга Все потерянные дочери, страница 170 – Паула Гальего

И я целую его. Целую с благоговением, с печалью, с глухим безумием, которое пожирает абсолютно всё.

И бросаю его на снегу.

Кириан рушится на землю, прижимая руки к кровоточащей ране. Цвет предательства забрызгивает землю и оскверняет белизну.

Я замечаю, как он пытается удержаться, как пытается найти мой взгляд, но не может. В конце концов он падает окончательно. Его руки, слабые и обмякшие, падают по бокам, переставая зажимать рану.

Я поворачиваюсь к Леону. — Твоя проверка, — говорю я жестко. — Нет нужды убивать парня.

Его глаза смещаются к Арлану. Холодное безразличие солдата, выполняющего приказы, всё еще здесь, как плотный туман. Я боюсь, что он настоит на том, чтобы прикончить и его.

Однако он сглатывает. Проблеск Эмбера, жизни, которую он оставляет позади, или, возможно, жизни, о которой он тайно тоскует, сам того не зная.

— Хорошо, — соглашается он. — Уходим.

Мы удаляемся по мосту. Краем глаза я вижу руку Кириана, судорожно сжавшую снег, его дрожащие пальцы, и молюсь всем, кто готов слушать, чтобы он не вставал.

Чтобы он понял. И чтобы он выжил.

МОСТ ВЕДЬМ

Однажды дурной человек заключил сделку с ведьмами.

Ему предстояло исполнить заказ не кого иного, как самого короля Илуна, но он растратил всё золото, полученное за возведение невозможного моста, и остался без материалов и рабочих рук. Вот почему он воззвал к ведьмам.

В легендах, что люди будут рассказывать поколения спустя, скажут, будто одна из них явилась ему сама и предложила немыслимую сделку. Но истина в том, что именно он постучал в их дверь и настоял на своем, невзирая на предостережения соргинак.

Они согласились помочь, потребовав жизнь самого человека во исполнение закона троекратного воздаяния. Но когда строительство близилось к концу, человеку пришло в голову, что есть способ избежать и королевской виселицы, и расплаты за магию. И вот, еще затемно, он сбежал в столицу и донес людям короля, что ведьмы пытаются разрушить его мост.

Стража явилась на место, и, застав ведьм за укладкой последних камней, солдаты поверили словам архитектора и попытались схватить их.

Ведьмы были вынуждены бежать, и один-единственный камень остался неуложенным.

Возомнив себя победителем, предатель попытался уложить его сам, но камень всякий раз выпадал. Снова и снова, вплоть до самого часа открытия, мост выплевывал камень, стоило его туда поместить. Никакой раствор не мог удержать его на месте, никакая преграда не могла закрепить.

Во время последней попытки, прямо перед королевским открытием, архитектор обнаружил под камнем надпись:

Magiak bakarrik bukatuko nau.

«Лишь магия меня завершит».

Остаток дня, как и всю следующую неделю, архитектор прожил в страхе. Целый месяц он спал вполглаза, ожидая, что ведьмы вернутся за своей платой. Но когда месяц истек, а они не появились, он уверовал в свою победу, решив, что ведьмы испугались и не вернутся терзать его.

Глупец не ведал, что закон троекратного воздаяния неотвратим и что цену, о которой его предупреждали, взыщут вовсе не те ведьмы, которых он пытался обмануть.

Год спустя, в точности как было предсказано, он погиб от ножа в таверне, и имя его кануло в лету вместе с ним, ибо мост, бросающий вызов законам гравитации, стали называть Соргинен Зубиа, или «Мост ведьм».

Он устоит и много позже смерти воздвигших его ведьм, но имя его и легенда будут жить, и поколения спустя тот камень всё так же будет лежать на своем месте, ожидая, когда магия завершит начатое.