Книга Все потерянные дочери, страница 168 – Паула Гальего

— Алекс ждет тебя.

У меня останавливается сердце. — Ты лжешь.

Леон качает головой. — Алекс закончил свою миссию и вернулся к нам. Ты сможешь увидеть его снова. — Он слегка склоняет голову набок. — Это ведь то, чего ты хотела, верно? Разве не ради этого ты была готова обречь себя? Теперь у тебя есть возможность вернуться к нему, не нарушая ни обещаний, ни долга.

Я застываю, парализованная болезненным воспоминанием. Было время, много лун назад, когда я была готова пожертвовать всем, ради чего сражалась. Алекс обещал мне, что сбежит из Ордена вместе со мной, но некоторые мечты прокляты, и в конце концов никто из нас не избежал тени, отбрасываемой крыльями Воронов. Леон знает это. Он понимает, как много значил для меня Алекс.

Движение слева заставляет меня перевести взгляд. Кириан смотрит на меня с серьезностью, готовый в едином порыве броситься ко мне. Вероятно, он этого не делает, потому что не знает, что делать потом. Он не может это остановить и начинает это осознавать.

— Одетт… — шепчет он, когда я перестаю на него смотреть.

Я больше не оборачиваюсь. — Алекс на Острове Воронов? — Он при дворе Сирии, — отвечает он, — и именно туда мы направляемся.

— Сирия? — переспрашиваю я и вспоминаю тот разговор за темной деревней в Сулеги. Леон уже говорил мне это. Каким-то образом он хотел, чтобы перед смертью я знала, где он. Даже сейчас я не могу не думать, что надежда еще есть, что я всё еще могу спасти Леона.

— Одетт. — На этот раз тон Кириана более настойчив, голос суровее.

Я смотрю на него лишь раз. Леон, должно быть, видит, что я сомневаюсь.

— Всё, что я делала до сих пор… — Стерто, — отвечает Леон. — Тебя хотят вернуть. Бреннан хочет, чтобы ты вернулась. Орден… Все Вороны.

Бреннан. Холодок бежит по спине. Я вспоминаю разговор с Евой не так давно. Она сказала мне, что боялась своей наставницы, Алии, но также любила её. Любила так, как не следует любить никого, потому что это было единственное, за что она могла уцепиться.

— Лира, идем со мной. Возвращайся домой.

Я сглатываю.

— Верниськ Алексу, — настаивает он, и я вижу, как немного смягчаются эти глаза, как они теплеют от какого-то воспоминания или надежды.

Я стою неподвижно, но знаю, в глубине души знаю… что я уже приняла решение. Может, раньше я и рассматривала возможность вырубить его теперь, когда он без сил; но я знала, что это не будет решением в долгосрочной перспективе. Леон больше не доверился бы мне, и я потеряла бы его навсегда. Если я потеряю его сейчас, я потеряю и Алекса. Я потеряю шанс уничтожить Орден.

Я отхожу от Кириана и иду к Леону, боясь, что воин попытается меня остановить, бросится ко мне или преградит путь. Я задерживаю дыхание и считаю каждый шаг, пока не оказываюсь рядом с этим призраком прошлого.

Тогда я протягиваю ему руку, но он качает головой. — У прощения есть цена, а за возвращение нужно заплатить пошлину.

Я чувствую это в костях, на коже. Чувствую в крови, пульсирующей в венах. Как в дурном сне, звуки на мгновение приглушаются, края зрения размываются, и я ощущаю легкие постукивания по спине; костлявые костяшки, велящие мне обернуться, посмотреть…

И я смотрю.

За спиной Кириана, с этими пустыми и темными глазницами, вздымающимися рогами, черепом вместо головы и в старом тряпье, ждет Эрио… потому что у него появился шанс: забрать Кириана до того, как истечет его подаренное время, отомстить Гауэко, поквитаться с теми, кто бросил вызов его правилам и его плате.