Книга Все потерянные дочери, страница 172 – Паула Гальего

Страх и ярость сковывают его ноющие мышцы, а душа, оказавшаяся пугающе близко к костлявым пальцам Эрио, дрожит, словно лист на ветру.

— Кириан, — рычит он.

— Я буду сражаться за Волков. Тебе следует сделать то же самое.

Он поворачивается к нему спиной. Каждая частица его существа уже устремилась в битву, в начинающуюся войну. Но Волк вынужден обернуться, заслышав нетвердые шаги по снегу. Арлан уходит прочь.

— Арлан… — предостерегает он.

Он не успевает договорить.

— Я ей ничего не обещал, — отвечает мальчик, только что потерявший сестру.

И срывается на бег.

***

Чуть ниже возвышается мост, сделанный не из камня. Он состоит из обещаний, связи и той или иной лжи.

Ева нашла своего командора, защищающего этот вход во дворец. Небольшое замерзшее озеро покоится у края крутой лестницы, на которой командор противостоит прибывающим солдатам.

Ева еще не смогла приблизиться к ней. Их слишком много, и она даже не знает, где они находятся. Предатели Эльбы лезут отовсюду, некоторые даже без доспехов, и она до последнего момента не знает, атаковать их или пропустить. Они внутри дворца, они прибывают из города и из порта, бегут между деревьями и статуями сада, и неопределенность уже стоила ей пары испугов.

Нирида продолжает сражаться в одиночку, слишком далеко, слишком…

Мужчина, которого командор не заметила, выходит ей навстречу. Это происходит быстро, так быстро, что Ворон не успевает толком осознать.

В день, когда рушатся старые мосты и возводятся новые, командор теряет равновесие и рушится с куском лунной стали, застрявшим в ребрах, на ледяную поверхность озера, которая ломается под тяжестью её доспехов.

И она тонет.

Голос, рожденный из её самых глубоких кошмаров, говорит девушке, что это её судьба: видеть, как снова и снова умирают те, кого она любит и кого обрекает.

Если бы Ева не была так сильна, она бы застыла, плакала бы, глядя, как та уходит. Но покорность смирения не для неё.

Она отбрасывает сдержанность, достает своей силой того, кто вонзил сталь в Нириду, а затем и тех, кто идет следом. Она обрушивает вход во дворец на головы тех, кто пытается выйти, и говорит себе, что позже спросит, кто это был — свои или предатели.

Ева готова оплакивать невинных,которых убьет сегодня, лишь бы ей не пришлось оплакивать её.

Она больше не сомневается. Больше не спрашивает себя, кого уничтожает её сила.

Она зачищает окрестности сада, маленький лабиринт за спиной. Сносит статуи, ломает пополам лестницы, спускающиеся к этой стороне города, и, когда заканчивает, использует магию, чтобы вытащить Нириду из воды.

Та кашляет и сама переворачивается на снегу, ползет, раня руки, которыми хватается за клинок, вонзенный под грудь, и дергает его в рефлекторном порыве, заставляющем кровь хлынуть потоком из тела.

Когда Ева оказывается рядом, серые глаза Нириды широко распахнуты от шока, губы начинают синеть, а бледные щеки окрашиваются в болезненный багровый оттенок.

Ева кладет руки на рану. Она не позволяет себе ни мгновения колебаний, ни неуверенности.

Нирида должна жить. И она должна её вылечить.

И она это делает. Она использует каждую частичку себя, чтобы закрыть эту рану, а затем и остальные, чтобы высушить её доспехи и согреть её ледяное тело, её золотые волосы, губы, которые она уже пробовала однажды.