Книга Все потерянные дочери, страница 175 – Паула Гальего

— Мой приказ был вернуть тебя, — отвечает он.

Это не ответ; но я не настаиваю.

Блуждающие огни разлетаются, когда я отвлекаюсь, и порыв ветра относит их в сторону, но движение моего запястья возвращает их обратно, освещая каменный путь, припорошенный снегом.

— А Алекс… он?..

— Он был в порядке, когда я видел его в последний раз, — говорит он с некоторой грубостью. Затем вздыхает и смягчает тон. — Он спрашивал о тебе. Он скучал.

У меня сжимается желудок.

— Я тоже по вам скучала, — отвечаю я с намерением немного смягчить его. — По вам обоим.

Он не отвечает, но я вижу что-то: слабый, но явный знак в его карих глазах. Впрочем, любая нежность вскоре сменяется чем-то иным, когда он полностью поворачивается ко мне и кладет руку на эфес меча.

Я напрягаюсь, но тут же понимаю, что он смотрит не на меня. Его взгляд прикован к точке поверх моего плеча, и меня охватывает дурное предчувствие.

Я тоже оборачиваюсь, с замирающим сердцем, но отсутствие там Кириана не ослабляет чувства тревоги.

— Арлан, — шепчу я сдавленным голосом.

— Куда ты собралась, Одетт?! Ты что, сбегаешь?!

Я делаю шаг вперед, остро осознавая побелевшие костяшки Леона на рукояти меча.

— Арлан, уходи! Поворачивай назад!

Он стоит прямо у входа на мост, достаточно близко, чтобы блуждающие огни, танцующие теперь между нами троими, освещали его лицо. Он бросил факел, который медленно догораетв снегу. И хотя его тело совершенно неподвижно, я знаю, что за этой скованностью скрывается больше, чем просто замешательство. Его лицо искажено гримасой гнева.

— Где она?! — требует он.

Я не отвечаю.

Его пальцы быстро скользят к бедру, и он обнажает меч.

— Где моя сестра, Одетт?! — ревет он.

Ярость овладела его чертами, оттягивает вниз уголки губ и наполняет стеклянным блеском его зеленые глаза, ставшие теперь темными.

Когда я снова молчу, он делает шаг вперед, на мост, и Леон реагирует, выходя ему навстречу. Я поднимаю руку в его сторону, чтобы остановить его.

— Она мертва, — говорю я с комом в горле. — Твоя сестра мертва, — повторяю я.

Повисает тишина, и несколько бесконечных мгновений мне кажется, что ветер унес мои слова.

— Мертва, — повторяет он наконец, и его пальцы перехватывают рукоять оружия поудобнее.

Мы смотрим друг другу в глаза. На другом конце моста свет факелов приближается с опасной быстротой.

— Довольно, — объявляет Леон. — Нам нужно уходить.

Арлан не смотрит на него. Он даже на миг не отводит взгляда. Он смотрит только на меня; с яростью, с ненавистью… Предательство пульсирует в его зрачках.

— Это была ты, — говорит он тихо. — Всё это время… это была ты, да?

Я сглатываю, но мне даже в голову не приходит лгать, чтобы облегчить его боль. Я крепко зажмуривается.

— Ты не воссоединился с сестрой. В последний раз ты видел её в Сирии перед побегом. Вот то была Лира.

Та, что судила его. Та, что не понимала его. Та, что в конце концов возненавидела его.

Я не говорю этого, не нужно. Он это знает. Поэтому он так смотрит на меня — с ненавистью, с яростью. Он не получил того завершения, которого заслуживал, и никогда не получит его по моей вине.

Мое сердце разрывается на части.

— Я не буду просить прощения, — добавляю я. — Знаю, что этого будет недостаточно, ведь я прекрасно осознаю свои преступления.

— Пора, — выносит вердикт Леон и хватает меня за локоть. — Нет времени на сантименты.