Книга Все потерянные дочери, страница 176 – Паула Гальего

Арлан делает нервный шаг вперед, подумав, что мы сбежим, и поднимает меч, направляя его на него.

— Мы позволили тебе уйти из уважения к самой жизни, — говорит ему Ворон. — Но имей в виду, Волчонок, твоя жизнь стоит меньше, чем наш побег.

Смог бы он его убить? После всех этих лет, хватило бы у него хладнокровиясделать это? Я бросаю на него взгляд. Его пальцы с силой впиваются в мою руку, я чувствую это сквозь плотную ткань плаща. Он нетерпелив. Он напуган. Факелы приближаются.

Да. Думаю, он смог бы убить Арлана. Я была на его месте, носила маску и притворную личину, с гордостью носила имя Ворона. И сейчас для него нет ничего важнее.

Я снова смотрю на Арлана и гадаю, понимает ли он, кто такой Леон, кем он притворялся всё это время. Возможно, он так потрясен моим предательством, что у него не было возможности осознать весь масштаб обмана.

— Это была ты?! — кричит он.

Он тоже резко оборачивается, понимая, что наши преследователи всё ближе; но он не решается отвести от меня взгляд надолго, словно боится, что я исчезну в любой момент.

— Да, — отвечаю я с комом в горле.

Леон тянет меня. — Нас поймают. Проклятье, — шипит он.

На этот раз я позволяю увлечь себя немного, не отрывая взгляда от Арлана. Боюсь, что в любой момент он выйдет из оцепенения и двинется сюда, подвергая свою жизнь опасности. Я шевелю запястьем, готовая обезвредить его, если он это сделает, и молюсь, чтобы Леон не оказался настолько ловким, чтобы трансформироваться и атаковать прежде, чем я успею остановить Арлана без вреда для него.

Если с ним сейчас что-то случится, я себе этого не прощу.

Я делаю шаг назад, потом еще один, и тогда Арлан, всё еще с искаженным лицом, следует за нами. Он ступает на мост, и я поднимаю руку.

«Нет», — одними губами произношу я.

Я не пускаю в ход свою силу, и Леон тоже этого не делает.

— Слишком поздно, — говорит мне Ворон. — Ты должна вытащить нас отсюда.

Мы с Арланом стоим друг напротив друга, всего в нескольких метрах. Ветер треплет темные пряди, выбившиеся из его собранных волос. Две снежинки падают на его покрасневшую от холода щеку.

И тогда я понимаю, что то, что я принимала за гнев, на самом деле — боль.

Арлан делает шаг назад, затем еще один, и вдруг наклоняется. Даже когда я вижу его стоящим с камнем в руках, мне трудно понять, что он делает.

Он смотрит мне прямо в глаза, этими зелеными глазами, так похожими на глаза его сестры и такими непохожими в том, что действительно важно; и я знаю, что он мне предлагает.

Сердце бешено колотится, когда я начинаю идти, всё еще не поворачиваясь к нему спиной, и тяну Леона за собой.Я должна развернуться и побежать, чтобы те, кто несет факелы, не настигли нас. Снег кусает лодыжки, но холод воздуха рассеивается эмоциями, стискивающими сердце.

Когда мы добираемся до другой стороны, Арлан всё еще там, прямой и верный, с камнем в руках, ждет.

Я шевелю пальцами, лишь тонкий жест, и камень тоже шевелится. Он покидает его руки, взмывает вверх, и я направляю его в выемку на другой стороне моста. Я чувствую натяжение магии, поток, который давит с той стороны, словно зовет меня.

Камень встает на место, и тогда раздается рев.

Кажется, земля кричит, раскалывается пополам и воет. Почва под нашими ногами начинает дрожать, жуткое эхо разносится по горам, и секунду спустя камни начинают падать.