Книга Все потерянные дочери, страница 159 – Паула Гальего

Она уходит с мечом в руке, чтобы собрать наших людей и оценить масштаб атаки. Ева последней проходит через потайную дверь в стене. Она задерживается на мгновение, глядя на воительницу; но смотрит не так, как смотрю я.

— Это Нирида, — говорю я ей хрипло. — Она справится. Ева кивает, не отвечая.

Она проходит внутрь и закрывает дверь своей магией. Мерцающий свет зала исчезает, и мы ненадолго остаемсяв темноте, но Ева заставляет три маленьких огонька возникнуть из теней и поплыть между нами, освещая проход.

— Я первая, — объявляет она.

Эгеон смотрит на неё с подозрением, когда она проходит мимо. — Вас я тоже видел на тренировках с королевой всех ковенов. Вы как ведьма Одетт. — Нет, что вы, — отвечает она. — Я лучше.

Одетт изображает улыбку, которой Эгеон, слишком потрясенный обстоятельствами, не замечает. Она идет впереди всех, освещая своими яркими огнями темный коридор, словно Гауарги, указывающие нам путь.

— Вы тоже Дочь Гауэко? — О, нет, — отвечает она, не оборачиваясь. — Это исключительная привилегия Одетт. А что? — спрашивает она с очаровательной улыбкой. — Хотите заключить сделку с дьяволом?

Эгеон выпрямляется, словно его укололи. — Ева, может, сейчас не время поминать дьявола, — говорю я. — Паладин дьявола говорит что? — подначивает она меня.

— Куда ведет проход? — вовремя вмешивается Арлан. — В одну из башен, — отвечает Эгеон. — Там есть дверь наружу, которую можно открыть только изнутри. Она соединяется с мостом, по которому мы сможем сбежать.

— Поторопимся, — предлагаю я. — Чем скорее доставим вас в безопасное место, тем скорее сможем помочь Нириде.

На этот раз у Евы нет язвительного комментария. Она кивает, как и остальные, и следующий отрезок пути мы проходим молча. Тьма коридора возвращает меня назад, к воспоминанию о другом туннеле, который стал бы моей могилой, если бы не Одетт. Я смотрю на неё, пытаясь понять, думает ли она о чем-то похожем, но её лицо непроницаемо, пока она элегантно носит маску безразличия Лиры.

Когда мы добираемся до конца, ярость ветра бьет в дверь из дерева и железа. Она открывается на смотровую площадку, которую нам нужно пересечь, чтобы продолжить подъем, — открытую галерею, не защищенную от стихии, куда шторм задувает снег.

Стоит мне ступить наружу, как я понимаю, почему Ева, шедшая впереди, остановилась и перегнулась через край. Её руки вцепились в камень, она встала на цыпочки и вытянулась, насколько могла, чтобы посмотреть вниз.

Шум безошибочный. Крики, приказы, лязг оружия. Это звук войны.

— Всё хуже, чем мы думали, — бормочу я. — Эльба, ваши люди… — Были во дворце, — отвечает он, с ужасом глядя на беспорядки внизу: на тусклые огни, гаснущие в домах и лавках, на яркое пламя,уже охватившее некоторые здания, на тени, сражающиеся во тьме… — К этому времени роты уже должны были соединиться с вашим командором. Я должен их возглавить.

Прямолинейная и прагматичная, как всегда, Ева не колеблется. — Приказы Нириды ясны, и вы знаете, что в таком состоянии будете лишь обузой. Если ваши капитаны были во дворце, командор их уже организовала, — добавляет она.

Но я умею видеть сомнение, умею чувствовать неуверенность и страх, который должен грызть её изнутри. Это не горстка людей, сумевших пробиться к Эгеону; их больше, гораздо больше, они, должно быть, прорвали оборону города одновременно с тем, как предатели нанесли удар изнутри.