Книга Клетка для дикой птицы, страница 2 – Брук Фаст

Чёрт.

Я потеряю преимущество, если он доберётся до контрольно-пропускного пункта на границе между Нижним и Средним секторами. С обеих сторон КПП выстроились в очередь тысячи людей, дожидаясь, пока патрульные стражи сканируют их браслеты, сверяя личность и подтверждая, что у них есть нужные разрешения на пересечение границы сектора. Если Торин доберётся туда, я либо потеряю его в толпе, либо его узнает один из стражей и заберёт мои кредиты себе.

Граница, разделяющая два сектора, бросалась в глаза — постройки в Нижнем секторе были трухлявыми остатками прежнего мира, не изменившимися с тех пор, как Совет после Второй гражданской войны поделил город на три сектора.

В нескольких кварталах отсюда, по ту сторону КПП, Средний сектор пестрел новыми зданиями и хорошо одетыми гражданами. Их отутюженные костюмы и развевающиеся платья были лишь началом пропасти между «ими» и «нами».

Я выхватила взглядом Торина в потоке людей. Он расталкивал локтями толпу, но плотная масса тел замедляла его.

Я помчалась вдоль края людского потока, заставляя себя бежать быстрее.

Наручники у меня на поясе лязгали о бедро в такт каждому шагу, почти заглушая шлепки моих ботинок по утрамбованной земле.

Оглянувшись черезплечо, Торин с облегчением выдохнул, не увидев меня за собой.

Как я и планировала.

В этот момент я шагнула прямо ему на пути.

Его челюсть отвисла, и я, возможно, даже рассмеялась бы при виде этого, если бы он не отдёрнул руку и не попытался врезать мне по носу.

Я пригнулась и врезалась ему в ноги, опрокинув вперёд, лицом в шершавую землю. Некоторые из прохожих отпрянули, ахнув, другие лишь недовольно покосились и обошли нас стороной.

Торин ойкнул, сгреб горсть земли с гравием и запустил мне в лицо.

Я вскрикнула, прикрывая глаза, но всё равно почувствовала, как осколки впиваются в щёки.

Этого хватило Торину, чтобы успеть встать на четвереньки, но я запрыгнула ему на спину ещё до того, как он смог подняться, и мы оба снова рухнули в кучу.

Торин перекатился, оказываясь сверху и обдавая меня тяжёлым, затхлым дыханием. Я врезала ему головой в лицо, пока он не успел придумать следующий ход, и его крик задохнулся, когда собственные зубы разорвали ему кожу на моём лбу.

— Сучка гребанная! — заорал он, выплёвывая зуб и кровавую слюну; сгусток шлёпнулся мне на щёку.

— Оригинально, — пробормотала я, морщась, чувствуя, как кровь стекает по коже. — Вот бы за остроумие тоже платили кредитами.

Мелькнула мысль подобрать зуб Торина. Охотники, приезжавшие в Эндлок, по традиции собирали зубы своих убитых и носили их на цепях на шеях или нанизанными, как жемчуг. Я видела зубы в качестве запонок или как центр тяжести вычурных, усыпанных бриллиантами колец. Это были мрачные трофеи — символы статуса. Те, кто не отличался в охоте, доходили до того, что покупали зубы у торговцев на подпольных рынках, лишь бы не выбиваться из круга. Я видела, как соседи вырывали себе зубы, чтобы продать богачам в особенно лютые зимы, когда не могли заплатить за жильё или купить детям пайки.

Руки Торина сжали мне горло, перекрывая кислород и любую связную мысль. Я забилась, нащупывая хоть какое-то оружие, но пальцы находили лишь землю. Инстинкт сработал раньше разума: я врезала ему коленом между ног, а затем точным ударом в гортань. Оттолкнув его, я перевернула Торина на живот, вдавила колено ему в спину и, жадно хватая воздух, попыталась выровнять дыхание.