Книга Дикарь и лебедь, страница 97 – Элла Филдс

Даже если душа моя продолжит отдаляться от сердца.

* * *

Я беспрепятственно вернулась в покои, отупелая и изнуренная, способная лишь молиться, чтобы уготованное мне наказание могло подождать до завтра.

Караульные стояли на постах. Провожали меня взглядами. Я смотрела перед собой, прилагая все оставшиеся силы, чтобы не унывать, и гадала, добрался ли Брон до перехода, если король еще тогда знал, что я задумала.

Я решила верить, что принц дошел. Что дошел до моей матери, до моего народа и подарил им хоть капельку надежды в форме золотой веточки.

Наутро под дверью меня уже дожидался завтрак. Осоловелая – мне удалось поспать всего пару часов, а затем в сон пробрались кошмары и тоска, – я занесла поднос с едой в комнату, так и не осмелившись поднять взгляд на огромные закрытые двери в другом конце холла.

Сквозь заросли плюща на окне пробивался свет полудня, хлеб на подоконнике успел зачерстветь, недопитый чай в изящной чашке – остыть.

А я все ждала.

Но так и не дождалась, поэтому, приняв ванну, уснула на новом меховом покрывале, которым застелили кровать, пока меня не было. Я проснулась прямо перед тем, как принесли ужин, но вместо того, чтобы забрать его и вновь закрыться в комнате, я поставила поднос на маленький столик и вернулась в пропахший жареным мясом и грибами коридор.

Двери в покои короля были открыты, и я, быстро проверив, нет ли кого рядом, кроме статуй и призраков, заглянула внутрь.

Кровать была заправлена, пыль на мебели отсутствовала, на комоде лежала свежая стопка книг. Мне было любопытно, что это за книги, хотелось рассмотреть ту карту с жуткими красными отметинами, но я не могла пошевелиться.

Может, это была очередная ловушка. А может, и нет – просто из-за нехарактерного бездействия короля моя паранойя достигла небывалых высот. Где он? В покоях стоял густой запах Дейда, и в жилах загудела потребностьотыскать его. Сильнее всего пахло им у лестницы.

Не успела я опомниться, как ноги сами понесли меня вниз, но едва я сошла с последней ступеньки, как из горла вырвался крик.

– Куда-то собралась? – Крупный мужчина стоял возле статуи, изображавшей его примитивное обличье – волка. Статуя была вдвое меньше него.

Я застыла.

– Ты кто?

Кинжал у него в руке поблескивал в сиянии свечей, что горели в хрустальной люстре у нас над головами.

– Тесак.

Я перевела глаза с кинжала на шрам у него на лице и кивнула:

– Я вроде как ищу короля.

– Вроде как? – переспросил он, глядя на меня исподлобья. Интересно, не этот ли шрам, что рассекал сросшиеся веки на месте отсутствующего глаза, подарил ему грубое прозвище. – Его прокляли, – удивив меня, пояснил Тесак. И указал кончиком кинжала на глаз. – Никогда не откроется, никогда не вырастет снова, никогда не заживет.

Единственный его глаз был бархатисто-зеленым, словно мох после дождя.

– Мне жаль. – Я не решилась спросить Тесака, как это случилось, прекрасно понимая, что он мне этого не расскажет – я догадывалась, что это была не боевая рана.

– Почему? – Он сунул кинжал в ножны на бедре, скрывавшиеся под свободной серой туникой. – Это ведь не твоя вина.

– Я знаю, просто мне… – Смутившись, я стиснула юбки. И выдавила: – Это, наверное, было жутко больно.

Тесак улыбнулся, обнажив блестящие белые зубы.

– Многое на этом свете зовется жутким, лебедь. Но это, – он показал на отсутствующий глаз, – такой чести не заслуживает.