Книга Волк и дикий цветок, страница 69 – Элла Филдс

Я прекрасно понимала, что не могу и дальше искать места, где можно спрятаться, и дела, которые позволяли ощутить, что в жизниесть хоть какой-то смысл. Но я не знала, чем мне еще заняться, и есть ли вообще в этом мире хоть что-то, созданное для меня.

Рорн оставил попытки увести меня прочь от целителей и их удивительных снадобий и микстур. Это превратилось в игру – считать дни между его визитами, которые случались все реже и реже. Иногда я могла не видеть его целую неделю. А иногда просто натыкалась на него взглядом. Рорн молча за мной наблюдал, а после уходил.

А потом наконец свершилось.

Тинон привел в лазарет Карельду. Она плакала и хваталась за живот.

– Он на подходе, – объявил управляющий.

Он.

Я понятия не имела, откуда она знала, кто родится. Может, материнское чутье. Напоминание о том, чего я, скорее всего, никогда не познаю, запоздало заставило меня выйти вон.

Час тянулся за часом, и с наступлением вечера из лазарета донеслись крики, которые, держу пари, были слышны на многие мили.

Я сидела на ступенях нашей башни и ждала. В зеленом витраже позади меня отражались загорающиеся звезды и восходящая луна.

Там на меня и наткнулся Рорн, усталый и помятый, с бокалом вина в руке. Муж уставился на открытую дверь моей мастерской, затем склонил голову набок.

– Почему ты здесь сидишь?

– Сама не пойму. – Я хмуро проследила за тем, как он отпил из бокала. – Почему ты не с Карельдой?

Рорн бросил на меня взгляд, полный укоризны и замешательства.

– Мое место не рядом с ней.

При всем желании я бы не сумела отреагировать вежливо, впрочем, такого желания у меня и не возникло.

– Это твой сын.

Рорн не стал спорить. То есть он знал, что Карельда подарила ему сына.

– Я увижу его, когда они отдохнут.

Он прошел мимо меня и мастерской, затем поднялся выше, в наши покои.

Но я не могла не заметить, как гнетущая тоска заставила его челюсти сжаться, а глаза потемнеть.

– Рорн.

Он не обернулся, но замер.

– Звезды тебя раздери, Рорн. Иди к ней. Ты же хочешь, я вижу, так что перестань быть упрямым трусом.

Он издал хриплый смешок и, развернувшись, мрачно на меня воззрился.

– Ты ошибаешься, и ты совершенно не вправе предполагать… – Рорн осекся и резко выдохнул. Затем застонал. – Твою мать, Астрантия.

Наши взгляды встретились, и в его глазах читалась мука.

Наконец Рорн сдвинулся с места. Вручил мне бокал с остатками вина и ушел вниз по лестнице.

Глядя ему вслед, я не могла решить, радоваться мне, что он прислушался,или переживать, что этот факт для меня означает. Я без сил привалилась к камню, согревая вино в руке.

Карельда вопила всю ночь.

Для тех, в чьих жилах течет кровь фейри, разрешиться от бремени, да и просто выносить дитя, смертельно опасно. Моя собственная мать погибла родами. Может, именно поэтому я и оставалась на каменных ступенях, пусть мои руки и ноги давно уже онемели от холода и усталости.

Я ее не знала, но не могла не представлять, что бы она сказала о моей нынешней жизни. Той, ради которой она пожертвовала собственной.

Проснулась я без бокала в руке. Он выпал, и разлитое вино просачивалось в трещины ступеней. В башни робко заглядывали первые лучи восходящего солнца. А потом послышался он.

Волшебный, раздирающий душу крик новой жизни.