Книга Искупление злодейки, страница 4 – Кира Иствуд

— Ян! — шипит Фаира, толкая рукой наугад.

— Что случилось? — Ян выныривает из-под юбки и утирая влажные губы.

— Она случилась! — раздражённо и чуточку капризно жалуется Фаира, показывая на девушку, застывшую в коридоре.

— Что вы делаете? — голос безумицы-Элизы прокатывается неожиданно гулким эхом под сводчатыми потолками.

Она делает шаг, и поток белого света из окна освещает её молодое лицо с большими голубыми глазами в обрамлении пушистых ресниц. Золотые локоны убраны в строгий пучок, но несколько прядей вдоль лица придают ей вид невинного ангелочка. Ореол света окружает её голову. Пухлые яркие губы довершают образ.

«Какая красивая», — ошарашенно думает Янтар, рассматривая незнакомку с нарастающим интересом. Заметив это, Файра уязвлённо щурится и смотрит на оборотня так яростно, будто хочет ударить его по свежим бинтам, которые скрывают рану.

— Нашёл на кого засматриваться, — злым шёпотом говорит она на ухо оборотню. — Это местная сумасшедшая. Служит младшей сестрой в Обители в качестве наказания за преступления. Искупает вину честным трудом.

Оборотень кивает и по волчьей привычке с силой втягивает воздух принюхиваясь. До его обоняния долетаетзапах дешёвого мыла, печёной картошки и немного — жжёной карамели. Ничего опасного. Но звериный инстинкт дёргает ниточка напряжения. Зверя что-то беспокоит.

Но это лишь усиливает интерес.

— А что она сделала? — спрашивает Ян.

— Много чего! Убивала. Мучила невинных. Занималась кровавой магией. А ещё ела на завтрак слишком любопытных волков! — недовольно бурчит Фаира.

— Это правда? — громко спрашивает у Элизы волк. — Ты преступница? Ведьма?

— Да, — отвечает странная девушка, глядя на него очень прямо. На её гладком юном лице нет ни вины, ни сожаления. Голос звучит глубоко и ровно: — Но я встала на путь исправления, господин. Постепенно искуплю свою вину, и моя душа очистится.

— А что именно ты совершила?

— Ужасные вещи…

— Какие? — не отстаёт волк.

— Самые кошмарные. Я очень плохой человек. Злодейка и подлая преступница. Здесь это знает каждый.

— И всё же, что конкретно ты сделала?

— Что ты её спрашиваешь? — фыркает Фаира, расправляя свою синюю юбку. — Нет у неё памяти! Перед отправкой должны быть частично стереть воспоминания, а стёрли начисто, мы даже говорить её учили заново и вилку держать. Важные для жизни навыки вернулись быстро и даже всплыли остаточные знания о разном, но вместо прошлого — дыра. Якобы чистый лист она. Готова для новой судьбы. Да только сколько чёрную собаку не мой, белой не станет. Так что осталась с придурью, с гнильцой. И взгляд у неё нехороший. Почуял ведь?

— Не уверен…

— А ты чего вылупилась, Элиза?! — взвивается Фаира. — Иди куда шла!

Но девушка не двигается с места. Склонив голову, она тихо произносит:

— Сестра, я просто хотела знать, что вы делали. Вы двое выглядели… счастливыми.

Фаиры раздражённо цыкает:

— Любовь у нас. Любовь! Хотя тебе этого не понять, юродивая. Только не вздумай кому-то болтать!

Элиза шире распахивает глаза. В их голубой глади зажигает живой огонёк интереса.

— Любовь… — едва слышно повторяет она одними губами, словно пробуя на вкус. Будто ей сказали не обычное совершенно нормальное слово, а показали дорогу к чуду. — Так вот она какая…

— Да-да, — отмахивается от неё Фаира. — А теперь иди! …хотя, стой! Вот, прихвати-ка это, — и служительница толкает Элизе ведро с грязными бинтами, что стояло в тени колонны: — Постирай их.