Книга Искупление злодейки, страница 7 – Кира Иствуд

— Хватит! — завопила я, чувствуя, как щёки полыхнули стыдом. — Замолчи! Этот список на будущее! Не на сейчас! Сначала я заслужу прощение и…

— Элиза! — раздался вдруг в пристройке женский окрик.

Я подскочила как ужаленная, испуганно уставившись на высокую фигуру в белой мантии, которая разъярённо шла ко мне от дверей.

Белое в обители носила только старшая смотрительница Морелла. И хуже не было беды, чем попасться ей на глаза в момент «греховности». Например… в момент, когда дурацкое отражение выводило меня на очередной бессмысленный спор.

Сейчас довольное — оно растворялось в воде. Зато Морелла уже нависла сверху, заслоняясобою тусклый свет магической лампы, горящей под потолком.

Морелла была оборотнем-росомахой. Высокой — выше любой женщины, какую я только знала. И свирепее самого голодного пса. Её чёрные блестящие волосы были гладко прилизаны и стянуты на затылке в тугой пучок.

Иногда я думала, что именно поэтому Морелла такая злая — из-за этого пучка. Он, должно быть, болезненно тянет кожу. И возможно, из-за него же она никогда не прячет звериные клыки, отчего выражение её острого лица всегда выглядит хищно, будто смотрительница готова вцепиться в чью-нибудь глотку.

Чаще всего — в мою.

— Элиза! — рявкнула она, стиснув моё плечо. Её ногти чуть удлинились и укололи кожу сквозь мантию. Голос женщины зазвучал натянуто-ласково: — С кем ты сейчас разговаривала?

— Ни с кем, — пролепетала я, не в силах справиться с удушающим страхом.

Ветер закачал створку приоткрытой двери. Пронзительно заскрипели петли.

Смотрительницу я боялась. И тем страшнее мне было, чем тише и медленнее она говорила.

— Ложь — это грех, — протянула женщина, заглянув в мои глаза. Её пристальное внимание невозможно было выдержать. И когда я отвела взгляд, она цепко взяла меня за подбородок. — Знаешь, как многоликий бог наказывает лжецов?

— …заставляет их языки гнить.

— Верно, — растянула губы смотрительница. — Так зачем ты испытываешь судьбу? Зачем грешишь, Элиза?

— Нет, я…

— Какую грязную ворожбу ты здесь наводила? Отвечай!

— Я никогда не…

— Ложь! — её ладонь хлёстко ударила меня по лицу, сбивая с ног. Я упала на колени, едва не перевернув корыто с водой. Рука у Мореллы тяжёлая, она всё-таки оборотень.

Щека у меня горела, тело дрожало. «Я заслужила, заслужила», — повторяла я в уме, вздрагивая от обиды и боли. К глазам подкатила влага, а в горле встал удушливый ком.

Но плакать нельзя. Иначе будет хуже.

— Что ты здесь делала, мерзавка?! О чём говорила с демоном?! Или пыталась связаться со своими дружками-культистами?

Я отрицательно помотала головой, не рискуя подняться на ноги. На коленях безопаснее, особенно если опустить подбородок пониже, признавая вину.

В таком положении смотрительница не сможет ударить меня слишком уж сильно…

Развернувшись, Морелла начала бешено сдирать с верёвки настиранные мною бинты. Швырнула их на пол. Вдавила каблуком ботинка, превращаямои труды в грязь. Она так яростно топтала бинты, будто они отравлены.

— Теперь всё это придётся сжечь, — глухо, по-звериному рычала она. — Этого ты добивалась? Или взялась за эту работу, потому что на бинтах кровь? С кровью нравится играться? Что ты задумала, ведьма? Неужто пробудить свою проклятую магию? Ззззнаю я таких, как ты. Хорошо ззззнаю. Ну-ка пойдём!