Книга Неждана из закрытого мира, или Очнись, дракон!, страница 18 – Оксана Чекменёва

Бывшая Нелюба замерла, задумалась, а потом отчаянно закивала, соглашаясь. И вдруг улыбнулась, да так солнечно, что мы все, вслед за ней, разулыбались.

Постепенными расспросами мы выяснили, что ни в каком отборе Люба участия не принимала, и что дружинники со «сковородкой» прямо к ней домой пришли, словно знали, где искать. И сама она, в отличие от нас, не подкидыш, а нагулёныш. Мамка родная, а батька чужой. Потому в семье её и не любили.

На вопрос, откуда она знает, что батьке не родная, рассказала то, чем её всю жизньпопрекали, словно она сама в этом виновата. Её неродной отец служил, да и сейчас служит, конюшим при старшем княжиче, и когда тот уезжал к царскoму двору, с ним отправился. Вернулся через год, а жена, что в то время у старой княгини горничной служила, с пузом.

Грех жены он прикрыл, нагулёныша своим признал, да только не простил ни жене измену, ни приёмной дочери, что она той измены cвидетельство — все вокруг о том знали, так же как и то, что мы с девчатами подкидыши. И всю жизнь доставались бедной Нелюбе тумаки и подзатыльники от нероднoго батьки и старших братьев, за ним повторяющих, ненависть матери и обноски старшей сестры.

А потом пришли дружинники и забрали её. И хотя в родной семье жилось ой как несладко, да всё же привычно, да и бабушка старенькая жалела, по головке гладила, когда и кусок лакомый втихую совала. А в неизвестность идти было ужас как страшно.

Услышав рассказ Любы, Пригода признала, что не так и плохо, оказывается, ей дома жилось. Работать сызмальства приходилось очень много, зато не бил никто, чего не было, того не было.

Рассказав всю свою жизнь в подробностях, oтветив на все наши вопросы, Люба только на один продолжала упорно врать, утверждая, что ей «пи… питнадцать» лет.

Но нам удалось всё же выяснить её настоящий возраст.

И помогла нам в этом Касатка, чья семья уже много поколений служила княжьей семье и жила тут же, при княжьем дворе. На вопрос, не помнит ли она, когда старший княжич уезжал на год к царскому двору, она сначала задумалась, а потом уточнила:

— Это когда он уехал вдовый, а вернулся с новой женой, уже пузатой? Так младшей княжне Светолике одиннадцать уже, вот и считайте.

Так мы и узнали, что нашей младшей избранной столько же. Когда объявили ей это в лоб, мелкая разревелась, и нам с трудом удалось выяснить, что ей сам князь приказал всем говорить, что ей пятнадцать. Кому именно «всем» не уточнил, а учитывая, что жила Люба с родителями при княжьем дворе, где любой мог узнать её настоящий возраст, возникал вопрос, для нас ли, избранных и потому пришлых и никого здесь не знающих, та ложь предназначалась, или ещё для когo.

Махнув рукой на эту мысль, а так же не став при ребёнке выяснять, почему дружинники пришли именно к ней, словно точно знали, что она — избранная, мы спросили лишь, когда именно онавидела князя. Оказалось, забрав из дома, её привели к нему. Князь хмуро оглядел её, буркнул:

— Ладно, сойдёт.

А потом уже лично ей приказал:

— Если кто-то спросит, сколько тебе лет, говори, что пятнадцать? Поняла? Пятнадцать!

Чем перепугал ребёнка ещё больше. Она только и смогла, что кивнуть, после чего князь взмахом руки приказал увести. Вот после этого она к нам и попала.

— Ладно, раз приказали — говори и дальше, — разрешила Незвана. — Княжий приказ выполнять нужно.