Книга Джошуа, страница 58 – Микита Франко

Теперь я стою тут, вцепившись в забор. Через шлагбаум меня не пропустили: охранник спросил: «Вы к кому?», я сказал: «Просто…», он махнул головой, мол, уходи. Никуда меня не впускают. Плачу так долго, что мокрые ресницы покрываются льдинками, а слёзы на щеках — застывают. У меня ведь больше нет других вариантов. Если это какой-то страшный мир, где больше нет никого, кого бы я знал, значит, я умру в нём… от холода. И голода. Я хочу кушать.

Слышу голос за спиной:

— Вы в порядке?

Оборачиваюсь. Передо мной какой-то пацан с футбольным мячом под мышкой. У него шапка набекрень и расстегнутая куртка, выглядит красным и запыхавшимся. Думаю, он моего возраста — не старше, — и решаю, что с ним можно поговорить. Наверное, не все пацаны такие тупые, как на дзюдо.

Честно говорю ему:

— Я… не могу вернуться домой.

Он прислоняется спиной к забору, заинтересованно смотрит на меня:

— Почему?

Достаю из карманы ключи, показываю ему:

— Не подходят. Пошел домой, а там какой-то мужик…

Он кивает, посмеиваясь:

— Наверное, жена замки сменила и привела какого-то хахаля.

Хмурюсь, не понимая его шутки.

— Что?

— Не обижайтесь, я просто шучу.

Ничего себе он вежливый, конечно. Даже на «вы».

— Я в одном сериале такое видел, — продолжает он. — Бабушка смотрит.

— А моя смотрит только какие-то религиозные передачи.

Он удивляется:

— У вас тоже есть бабушка?

— Ну да, — меня начинает бесить его странная манера разговаривать, и я прошу: — Давай на ты.

Он пожимает плечами:

— Ладно.

Не хочу, чтобы он уходил. Мне опять станет страшно и одиноко. Смотрю на мяч в его руках, думаю, чего бы ещё такого сказать, чтобы он остался.

— Ты… занимаешься футболом?

— Ага. Здесь, — он кивает на здание комплекса.

— А я дзюдо.

Он с сомнением смотрит на меня, как будто не верит:

— Тренер типа?

Пугаюсь: он говорит о нём?

— Что? — переспрашиваю.

— Что? — как будто передразнивает.

— Дзюдо занимаюсь, говорю.

— Вы слишком взрослый для дзюдо, — он так и не переходит на «ты».

— Да не, нормальный. Я в старшей группе.

— Для взрослых что ли? — недоумевает он. — Такая есть?

— Ну… да.

— Прикольно, — он, отталкиваясь от забора, все-таки говорит: — Лан, мне домой пора. До свидания. Надеюсь, жена замки не меняла.

На прощание он улыбается так, что проступают ямочки на щеке, и я чувствую, как в животе становится щекотно. Какой красивый. Хочу увидеть его ещё раз. Надо будет снова прийти, если… если я, конечно, не умру тут в вечной мерзлоте.

До самого вечера хожу по городу, не зная, куда деваться. Иду к маме на работу, и там меня наконец-то узнают, говорят:

— Здравствуйте, Дмитрий Алексеевич.

Это на посту охраны. Не понимаю, почему так официально — он так шутит? Спрашиваю у усатого дяденьки:

— Извините,вы не знаете, где моя мама? Она еще на работе?

Он отвечает:

— Нет. Она уже ушла.

— Домой? — спрашиваю с надеждой.

Он неуверенно шевелит бровями:

— Ну… наверное.

Скорее бегу обратно домой, но там всё повторяется: ключ не подходит к двери, какой-то дед орёт, что я уже задолбал, чтобы я проваливал. Ухожу и снова начинаю плакать. Как же так: где мой дом?! Мама что, переехала, а меня не взяла?

Шарю по карманам: хочу найти свой Нокиа, но его нигде нет. И нет рюкзака, в котором я его носил обычно — в боковом кармашке. Да блин… Если я потерял мобилу, мама меня убьёт. Он был новый, с камерой.