Книга Джошуа, страница 3 – Микита Франко

Но детство — единственное, что я помню хорошо. Образы прошлого ярки и насыщенны событиями. Совсем не так, как в настоящем.

— Может, это и есть взросление, — говорю, потрясывая ногами на подлокотнике. Руки у меня сложены на груди, и я чувствую себя пациентом на приеме у Фрейда. — Раньше всё было как будто бы даже… другого цвета. Взрослость делает жизнь скучной.

— Вы бы назвали своё детство весёлой порой? — спрашивает Алия.

Хмурюсь, пытаясь вспомнить. Дергаю плечом.

— Не то чтобы веселой, — вздыхаю. — Всякое бывало. Например, я ходил на дзюдо несколько лет. Терпеть это не мог.

— Почему же ходили?

— Родители отдали. Они хотели, чтобы у меня появились «нормальные друзья», — показываю кавычки в воздухе, с усмешкой вспоминая, как говорил об этом отец.

— В детстве у вас не было друзей?

— Вообще-то был один, — отвечаю. — Джошуа. Но родителям он не нравился.

Когда я рассказываю про Джошуа, все в первую очередь спрашивают, почему его так зовут. Кажется, и я так спросил, когда увидел впервые — вроде мне было пять или шесть лет.Джошуа сказал, что переехал в Россию из Израиля.

Я кое-что знал про Израиль, благодаря библейским рассказам бабули. Знаете, она была немного… фанатичной. Рассказывала мне истории из Библии вместо сказок: про потоп, про нашествие лягушек, про убийства несогласных. Честно скажу, так себе истории для ребёнка. Моей любимой частью была та, где появляется Иисус и начинает решать все проблемы — мне до сих пор она нравится больше других.

Я тогда спросил у него, еврей ли он «как из Библии». Джошуа сказал: «Нет». Его родословная осталась для меня загадкой. Но чем больше загадочности, тем интересней. Думаю, мне до сих пор нравится о нём вспоминать не столько из-за нашей дружбы, сколько от того, что он всегда был… не такой как все, понимаете? Были дети как дети, обыкновенные, а был… Джошуа. У него глаза светились ярко-голубым как две планеты. У Влада тоже голубые глаза, меня с тех пор такое цепляет в людях.

— Мы с Джошуа познакомились в гостях, — продолжаю я. — Были какие-то тоскливые посиделки на несколько семей: взрослые, дети… Куча народу, в общем. И среди детей был Джошуа.

А еще двойняшки Саша и Женя — дети хозяев званого ужина. Они были разнополыми, но я уже не помню, кто из них мальчик, а кто — девочка. Да это и неважно. Важно, что у них было два ведра конструктора, домик для кукол и стеллаж с мягкими игрушками. А у меня… Нет, у меня были игрушки, врать не буду. Но всегда не то, о чём я просил.

— «Зачем тебе эта пожарная машина? — имитировал я истеричные интонации своей матери. — Она будет занимать много места. Давай я лучше куплю тебе складного робота!». Или: «Плюшевый слон? Ты хочешь себе этого слона? С ума сошёл, такой пылесборник!»

Поэтому у меня были роботы, машинки, солдатики и прочее барахло — совсем не то, о чём я просил.

А вот у Саши и Жени была черепашка на заводном механизме — мечта моего пятилетнего детства. Мама не покупала ничего подобного: её раздражал треск.

Весь день мы с Джошуа играли с этой черепахой, а потом он предложил её стащить. Я сказал, что это плохо, он сказал: «Они даже не заметят». Но я всегда был такой… да такой же, как сейчас. Мне до сих пор сложно что-то нарушить. Перейти дорогу в неположенном месте? Скачать фильм? Нагрубить кому-то? Нет, это не про меня. Я… не знаю, другие говорят, воспитанный, а я думаю, что,наверное, бесхарактерный. Я и в пять лет таким был.