Книга Почти 15 лет, страница 192 – Микита Франко

Потом, в лифте, когда он вёз едва стоящего на ногах Артура на восьмой этаж, он говорил ему всё, что думал — настолько честно, что это было даже нечестно. Нечестно, что эта откровенность досталась именно ему, такому мерзавцу.

Он говорил:

— Я помню его вот такого роста, — и Лев показал расстояние от пола до своего колена. — Он был маленький, еле-еле ходил и нёс какую-то белиберду, смысл которой даже Слава не всегда понимал. Он засыпал под политические передачи и плакал, если на телеке переключали «Первый канал». Однажды мы выронили его из коляски, и он потом два месяца ходил с фингалом под глазом. И ты, сволочь, сделал с этим малышом такое…

Артур посмотрел через силу возразить:

— Я сделал это со взросл…

— Заткнись нахуй, — процедил Лев. — Заткнись, или я убью тебя прямо здесь и сейчас.

Двери лифта открылись, и Лев с облегчением вытолкнул Артура наружу. Тот, не удержавшись, начал падать на пол, пачкая кровью изо рта и носа старую подъездную плитку, но Лев уже жал кнопку первого этажа.

— Дальше сам доберешься, — бросил он, прежде чем двери съехались обратно.

Когда он спустился вниз и посмотрел на счастливого, перепачканного кровью Мики, стало очевидно: ему будет трудно объяснить это Славе.

И ему было трудно.

Пока Мики отмывался от крови в ванной комнате, Лев пересказывал Славе всё, что узнал в кабинете Дины Юрьевны, всё, что услышал на записи, и всё, что они сделали с Артуром. Подробно. В какой-то момент ему показалось (и он был почти уверен, что так оно и было!), Слава улыбнулся, слушая, как они расквитались с этим уродом.

Но когда он закончил рассказ, прежний, знакомый Слава вернулся:

— Это было неправильно.

Ну, кто бы сомневался…

— У него и так проблемы с насилием, как можно было додуматься дать ему биту? Ты даже не понимаешь, насколько это нездорово!

— А, по-моему, это самое здоровое насилие, что когда-либо было в его жизни, — заметил Лев.

— Насилие не может быть здоровым.

— Думай что хочешь, мне плевать. Я, по крайней мере, хоть что-то сделал.

— Так я вообще об этом не знал!

— А если бы знал, то что? — раздражился Лев. — В полицию ты пойти не можешь. Что тогда?

Слава замолчал и Лев почувствовал себя победителем в споре. Конечно, он уже понял: это всегда не та дорога.

А той нет. Может быть, смысл в том, чтобы просто смириться: ты всегда не прав, всегда травматичен, всегда являешься причиной для многолетней психотерапии в будущем.

Он попытался вернуться в то состояние обнаженной откровенности, какое вдруг застало его в лифте с Артуром.

— Слава, это же наш малыш Мики, — проговорил Лев. — Неужели тебе не больно?

— Мне очень больно, — глухо отозвался Слава.

— И мне очень больно.

Может, если что-то и могло их сейчас примирить, то только общее несчастье. Лев сделал несмелый шаг к нему навстречу, а Слава подался вперед. Они обнялись.

Это было странно. Ни интимно, ни романтично, ни страстно. Просто очень нужно.

Отстраняясь, Лев опустил ладони на комод, невольно зажимая Славу в ловушку из своих рук, и проговорил:

— Он это заслужил. Он заслужил хуже, чем то, что мы сделали.

— Я знаю, — ответил Слава, отводя взгляд.

— Тогда пойми меня.

Слава то ли вздрогнул, то ли кивнул.

И Лев хотел поверить, что они поняли друг друга. И что эта близость, возникшая между ними на мгновение, и объятие, вдруг позволившее перешагнуть барьеры, поможет вернуть им и что-то большее.