Книга Почти 15 лет, страница 144 – Микита Франко

Он снова заходил туда-сюда, а Слава прикрыл глаза и попытался отстраниться от ругани. Но в голове стоял гомон множества других голосов:

«Я живу её временем», — говорил Ваня.

«Почему ты не отпускаешь меня к папе?!» — кричал Мики.

«Я тебя всё ещё очень… Ну, ты понял», — пьяно растягивал слова Лев.

«Да лучше бы была война и ты там умер, чем это всё», — говорила мама.

Голос Макса, требующий любви и внимания, звучал повсюду, не в голове.

Беспрерывно стучал нож о деревянную доску.

— Прости, Макс, — проговорил Слава, открывая глаза. — Я не могу тебе дать того, что ты хочешь.

Макс оборвал сам себя, замолчав.

— Вот как.

Слава замер в ожидании крика, скандала, драки — может быть, всего и сразу — но Макс присел на край кровати и ровным тоном спросил:

— А зачем ты всё это говорил?

— Про любовь?

— Ага.

— Не знаю…

— Не знаешь? — у него дрогнул голос.

— Я просто запутался. Но ты, конечно, не причём.

Макс по-детски наивно спросил:

— Ты его любишь?

— Да.

— И психолог не помог?

— Разлюбить? — хмыкнул Слава. — Не думаю, что он в силах помочь с этим.

— А зачем ты к нему ходил?

— Чтобы распутаться, — задумчиво ответил Слава. — И для этого, похоже, нужно отпустить тебя.

Макс неожиданно начал канючить, как маленький ребёнок, который вот-вот расплачется:

— Но я не хочу, чтобы ты меня отпускал! Я тебя люблю. Я думал, у нас получится быть вместе, мне казалось, что я тоже тебе нравлюсь, что нам интересно друг с другом…

— Мне интересно с тобой, — честно ответил Слава. — Но я… я не могу отойти от прошлых отношений.

— Я же дал тебе время отойти. Я могу дать больше времени.

Слава чувствовал себя монстром от того, что приходится всё это говорить.

— Я не думаю, что это сработает.

— А что сработает, что?

Он пытался подобраться к нему, как прилипчивый котёнок, а Слава отчаянно сопротивлялся:

— Я не знаю, не знаю! Думаю, что ничего!

Так прошёл ещё час: они ходили кругами, повторяя друг другу одно и то же: «Я не могу быть с тобой» — «Но, может, всё-таки…» — «Это не сработает» — «А что сработает?» — «Ничего» — «Но, может, всё-таки…». Из прилипчивого котёнка Макс начал превращаться в назойливую пиявку, которая присосалась к руке, и никак не отцепить. Повторенный по десятому разу, разговор начал приобретать агрессивные интонации с обеих сторон, и вот они уже не успокаивали и упрашивали друг друга, а злились: — Спасибо, блин, худший новый год в моей жизни…

— Ты сам начал этот разговор именно сегодня.

— А что мне оставалось? Ты всем своим отношением ко мне показываешь, что я ничего для тебя не значу.

— Да с чего ты это взял?

— Три часа, Слава! Что это за временной регламент? Потрахаться со мной и выставить за дверь прямо перед новогодней ночью?

— Потрахаться? Думаешь, я за этим тебяпозвал? Мне вообще это не нравилось!

— А зачем ты меня позвал?

— Да ты бы обиделся, если бы я тебя не позвал!

— Я и так обид…

Слава вскинул руку, призывая Макса замолчать, и, поймав его взгляд, поднёс указательный палец к своим губам, показывая: «Тише». Он чутко уловил шаги на лестничной клетке и бренчание ключей, а когда те заскрипели в замочной скважине, сообщил: — Это Мики.

— Мне спрятаться в шкаф? — язвительно поинтересовался Макс.

— Давай разрулим это как-нибудь по-человечески, — попросил Слава, делая вид, что не заметил сарказма.

Не дожидаясь ответа, он поспешно вышел в темноту коридора, где Мики, встав пяткой на пятку, пытался снять ботинки, не расшнуровывая. Сердце колотилось от страха, при виде силуэта сына пересохло в горле, и Слава невольно подумал: «Господи, может у меня правда абьюзивные отношения с сыном? Или с собой? Или со всеми?..»