Книга Почти 15 лет, страница 142 – Микита Франко

— Время смерти пятнадцать пятьдесят восемь, — сообщил он, делая шаг от кровати.

За две минуты до конца рабочего дня.

Когда он выходил из палаты, где-то между пятнадцатью пятьюдесятью девятью и шестнадцатью ноль-ноль, случился худший момент в его карьере: парень с веснушками, подпирающий двери реанимации, обернулся и с надеждой поднял на него взгляд.

Это был очень плохой день.

Накануне он вернулся от Макса позже обычного, лёг спать в третьем часу ночи, а утром, в десять, проснулся от Ваниного хныканья. Сын пришел к нему в спальню, встал над кроватью и принялся ныть, что его любимая Нина (так и сказал: «моя любимая Нина») не отвечает ему на сообщения весь день.

Слава, потирая глаза, посмотрел на время и резонно подметил:

— День только начался.

— Уже закончился! — капризно выкрикнул Ваня. — Уже полночь, уже новый год, я поздравил с новым годом, а она даже не читает!

Солнце пробивалось через жалюзи и падало полосатым узором на одеяло, а у Вани была «уже полночь» и «уже новый год».

— Ты что, живёшь новосибирским временем?

— Я живу её временем! — насупился Ваня.

— Ясно.

Слава сел в постели и оглядел всхлипывающего сына. Хотелось сказать: «Ну а что я могу сделать? Не отвечает, значит, не хочет. Не мешай спать», но приходилось помнить о драматизме первой любви. Должно быть, у него и правда мир разваливается.

— Она, наверное, пока не может ответить, — предположил Слава. — Напишет позже.

— Она весь день «не может», — всхлипнул Ваня и расплакался ещё сильнее.

— Ну, не плачь… — мягко попросил Слава.

— А если бы тебе папа весь день не отвечал, ты бы не плакал? — справедливо спросил Ваня.

И Слава справедливо ответил:

— Я бы тоже плакал.

— Ну вот…

— Ну ладно, — Слава начинал смиряться с мыслью, что уснуть ещё раз не получится, поэтому, подвинувшись в сторону, протянул руки к Ване. — Пойдем плакать?

Ваня забрался в постель, нырнул в Славины объятия и прижался мокрым носом к папиной шее. Несколько минут мальчик щекотно дышал и жалобно всхлипывал, а Слава утешительно гладил его по волосам. Потом он сказал: «Всё, спасибо», перестал плакать и ушёл. Слава зарылся обратно в одеяло, но уснуть уже не смог. Нужно было подниматься и создавать в семье антураж Нового года.

Внешний антураж был в порядке: ёлка в гостиной, гирлянды и украшения на стенах, рождественский венок на входной двери. Мики морщился, называя это всё «вылизанностью», «искусственным лоском», и приговаривал: «Что-то всё как-то не по-русски». Договорились, что в остальном Новый год будет «русским» — с оливье и селедкой под шубой. Но это всё ещё нужно приготовить…

До вечера Слава возилсяна кухне. В шесть отвёз Ваню в гости к однокласснику (пока вёз, сдерживался от предложения: «Слушай, может, у вас и девочки в классе хорошие есть, м? Найдешь себе новую»). В семь Мики ушёл на вечеринку, и так как это была первая вечеринка в его подростковой жизни, Слава десять раз повторил: — Я жду тебя в одиннадцать.

— Я помню.

— Пешком не возвращайся, вызови такси.

— Да тут не очень далеко…

— Вызови такси.

Мики закатил глаза:

— Ладно, ладно…

— Вернешься пьяным — будешь наказан.

На самом деле, Слава морально готовился к тому, что сын может вернуться пьяным, но угрозами надеялся свести шансы к минимуму.

— Майло тоже идёт? — уточнил Слава.

— Да.

— Оставь мне его номер.