Книга Окна во двор, страница 43 – Микита Франко

– Не знаю. Это выдуманный мир. Планета Травокура.

– Чего? – засмеялась Лорди.

– Там у собак вместо крови фиолетовая жижа.

– Ты опять курил?

– Нет, забей.

Я селрядом с ней – на пол, на белый пушистый ковер у подножия кровати. Мы забрались в комнату через окно, Лорди опять хотела заняться здесь сексом, но я совсем по-анекдотически пожаловался, что у меня болит голова, а Лорди ответила: «Тогда дай мне почитать, что ты пишешь», и мне пришлось согласиться, чтобы не заниматься с ней сексом. Заначка кончилась, а вытерпеть нашу случку в трезвом уме было выше моих сил.

Боковым зрением я заметил, как Лорди разглядывает меня; она подняла руку, провела пальцами по моей щеке, сказала:

– У тебя талант. Когда-нибудь ты напишешь книгу, которая сделает тебя известным.

Я повернул голову, посмотрел ей в лицо. Мне вспомнилось, как в одном фильме про Аллена Гинзберга говорилось: убей своих любимых, свои увлечения, свою реальность, ничто из этого не принадлежит твоему перу. Я представил: вот бы был у меня пистолет, ну, скажем, вон там на полке или под кроватью в сейфе. Я бы поднялся, вытащил его и прострелил Лорди башку. А потом написал бы книгу о том, как прострелил башку своей подружке. И все читатели бы говорили: «Какой неприятный персонаж, зачем он это сделал?», а я бы написал: я просто больше не мог с ней трахаться, вот и все. А они бы говорили: «Ну это же не причина», а я бы говорил: «Да что вы знаете о мотивации персонажа!» Хорошая была бы книга.

– Ты так странно смотришь, – Лорди перебила мои мысли.

Я моргнул, отвернулся. Что за бредятина лезет в голову?

– Может, прогуляемся? – предложил я.

– Давай! – Она оживилась, потянулась, как после пробуждения. – Можно я воспользуюсь вашей уборной?

– Чем? – растерялся я.

– Туалет, – пояснила Лорди таким тоном, как будто я не знаю, что такое уборная.

И что теперь? Сказать: «Да, конечно, в другом конце коридора, по дороге можешь посмотреть на фотки со свадьбы моих родителей. Кстати, они геи, и никто из них не хоккеист, а моя мать вообще умерла, я тебе наврал».

Лорди по-мультяшному пощелкала пальцами перед моими глазами.

– Эй, ты тут?

– Ага, – только и ответил я.

Она усмехнулась.

– Пустишь меня в ваш туалет или это какое-то священное место?

Перегородить ей дорогу было бы настолько комично, что я не решился. Негромко сказал:

– В конце коридора.

Когда она вышла за дверь, я понял, что это конец. Прижал ладони к глазам с такой силой, как будто хотел их выдавить, и начал тереть – пока пространствоне замелькало цветными пятнами. «Ну зачем, зачем я ей соврал!» – вертелось в голове без перерыва.

То есть понятно, конечно, зачем. Сначала – для самого себя, для того, чтобы самому на секунду поверить в эту ложь, почувствовать себя частью обычной семьи. А потом уже было странно сознаваться, получалось двойное признание: и в том, что у меня два отца, и в том, что я лжец. А дальше как снежный ком: у меня два отца, я лжец, я выдал одного из них за «знакомого», я заставлял Лорди подниматься в комнату через окно, чтобы не проводить через коридор… Короче, как ни крути, а ситуация с каждым днем становилась хуже.

Лорди вернулась через несколько минут – невозмутимая, как и уходила. Спросила:

– Куда пойдем?

Я даже подумал, что она ничего не заметила: ну мало ли, может, она из тех, кто не привык смотреть по сторонам.