Онлайн книга «Окна во двор»
|
– Его бьют. – Его бьют? – Ага. Ваня, выслушав этот короткий диалог, захохотал не своим смехом – так смеются на грани истерики. Так смеются, когда не смешно. Мне стало жутковато. Я стоял на пороге гостиной, спрятав руки за спиной, как каменная статуя. Через смех Ваня спросил: – Зачем вы меня забрали? – Что за вопрос? – Вы забрали меня из места, где меня бьют, чтобы в другом месте меня били из-за вас? – Тебя бьют не из-за нас, – уверенно ответил Лев. – Из-за вас. Но Лев усмехнулся. – Мики все детство провел в России, и его там ни разу не били из-за нас. А ты в Канаде умудрился нарваться, потому что всем подряд, без разбора, треплешься. Тебя бьют не из-за нас, а из-за тебя самого, твоего длинного языка, наглости и абсолютного неумения просчитывать ситуацию наперед. Пока он это говорил, Слава несколько раз пытался встрять со своим дипломатичным «Пожалуйста, прекрати», но просто терялся на фоне Льва. Пригвоздив Ваню этими словами к месту, тот переключился на Славу: – Разве я не прав? – Не прав. Кто его побил? – Тоже какие-то мигранты. – Дети? – Ну да, кто ж еще, – хмыкнул Лев. – Просто парни в его команде. Черномазые какие-то. Я не сдержался. – Как можно говорить «черномазые», но запрещать при этом говорить «голубые»? Лев кинул на меня недобрый взгляд и наигранно ответил: – Ох, прости, пожалуйста. – Его бьют не из-за него, – сказал Слава. – В здоровом обществе вообще не бьют человека, если он говорит, что его родители – геи. Лев фыркнул. – Что-то и здесь общество не особо здоровое, да? Вообще-то дети в любом обществе бьют друг друга за что угодно, начиная от цвета волос и заканчивая лишним весом. Слушая их, я поймал себя на раздражении: как обычно бывало в подобных ситуациях, они начали спорить про общество, страны, права геев, где лучше, где хуже… Да какая разница! Если Ваню обижают – почему они не говорят о том, что с этим делать? На фоне этойперепалки Ваня негромко сказал: – Я не просил себе такую семью. Лев как будто обрадовался: – Да? Ну иди поищи другую. – Не слушай его, – резко сказал Слава. Он обогнул кресло, сел перед Ваней на корточки. – Можешь сказать имена этих мальчиков? Ваня, зажмурившись, покачал головой. – Почему? Это они сломали тебе руку в прошлый раз? – Нет! – категорично ответил он, не открывая глаз. – Не они! – Точно? С этим надо разобраться. Ваня дрогнувшим голосом неожиданно спросил: – Почему только ваша любовь имеет значение? Я удивился этому вопросу, прозвучавшему так взросло. Лев встал в стороне, облокотившись на корпус пианино, и с неподдельным интересом посмотрел на Ваню. – Вань, ты о чем? – почти ласково уточнил Слава. – Ты знаешь о чем, – просто сказал Ваня. Он поднялся с кресла, сел за инструмент и громко ударил по клавишам. Заиграл похоронный марш Шопена. Дождь дробил по карнизу окна в такт музыке. Невесело все это выглядело. Слава попросил его остановиться, но если бы он остановился, то опять пришлось бы слушать его спокойные вопросы и убеждения, такие разумные, взрослые и правильные, что не оставалось сил им сопротивляться. Я прекрасно его понимал. Я не знал, почему он отказывается назвать имена, но чувствовал, что есть в этом какая-то собственная правота. Я вздрогнул от громкого гулкого звука и не сразу понял, что случилось. Лев резко опустил крышку пианино. Ваня даже в лице не изменился, только пошевелил пальцами. Я поморщился, ощутив эту противную немоту. |