Книга Окна во двор, страница 49 – Микита Франко

Место слева тоже опустело, Слава заторопился на поле, и только я, как заторможенный, вцепился в пластиковое кресло под собой. Вокруг меня тревожный поток взрослых спешил спуститься с трибун, то и дело спрашивая друг у друга: «Ты видишь, что там? Бредли в порядке? Ты его видишь?» Мне не нужно было ничего спрашивать, чтобы понять, что Бредли в порядке. Я знал, заведомо точно знал, что эта беда, влетевшая как камень в окно, ударила по нам.

Я опомнился, рывком поднялся со своего места, тоже побежал на поле. Мне не хотелось туда бежать, я хотел как можно дольше продлить эту неизвестность, дающую право на надежду: «Может, все-таки не он». Но я побежал, потому что это было непростительно трусливо.

Быстро пройдя взглядом по спинам взрослых и не найдя среди них своих родителей, я окончательно убедился, что беда случилась именно с Ваней – значит, они там, внутри кольца толпы, возле него. Поперек мыслей застыла фраза Льва «Ворота упали» – и еще, непонятно откуда, почти что энциклопедическая информация: «Футбольные ворота весят больше ста килограмм». Господи, зачем я вообще об этом знаю?

Я пробивался через теплые, липкие, взмокшие на жаре тела, даже забывая думать об отвращении, какое всегда со мной случалось при таком тесном контакте. Оказавшись в первом ряду этого круга, я увидел картину, на секунду вернувшую меня в детство: такая же толпа и давка на проезжей части, автобус, сбитая женщина и Лев – супергерой. Теперь, склонившись, он сидел над Ваней, а чуть в стороне лежали те злосчастные ворота, некстати напоминавшие своей формой гроб.

«Что случилось?» – вопрос, доносившийся со всех сторон, его задавал каждый подоспевший к месту событий.

– Он прыгнул на ворота, – поясняли мальчики из команды. – Повис, как на турнике, и они перевернулись.

И каждый считал себя самым умным, отвечая:

– Надо позвонить в 911.

– Уже позвонили, – отчитывался хор голосов.

Родители тем временем проживали другую жизнь, отдельную от праздного любопытства толпы. Лев зажал два пальца на тонкой Ваниной шее, а Слава выжидающе смотрел на него. Я опустился рядом с ними на колени.

– Ну что? – нетерпеливо спросил Слава.

– Не могунащупать пульс.

– Так, может, его нет?

– Может.

– И что делать?

Он отодвинул Ванино веко, посмотрел на зрачки, затем велел Славе помочь снять с Вани футболку. Он все делал быстро, но я не мог отделаться от ощущения, что все действия Льва сквозят неуверенностью.

Дальше последовала сцена, которую до этого я видел только в кино, – десятки нажатий на Ванину грудную клетку, от которых его тело трепыхалось, как кукольное. Я притянул колени к груди и отвернулся, чтобы не смотреть, – тут же наткнулся взглядом на толпу зевак. Они сочувственно глазели на нас, держась при этом на расстоянии – как будто несчастье заразно.

Я слышал, как родители переговариваются:

– Не получается?

– Нет.

– И что делать? – опять спрашивал Слава.

Лев не ответил, но по гулкому звуку, похожему на удары, я понял, что он продолжил давить на грудную клетку.

Машина скорой помощи въехала прямо на поле. Мне казалось, прошла целая вечность, но, когда я глянул на часы, удивился: три минуты. Машина скорой была похожа на желтый грузовик с квадратным кузовом. Я знал, что в России желтый – это цвет реанимации. Здесь, наверное, тоже.