Книга Окна во двор, страница 47 – Микита Франко

Мне было жалко Ваню. Но и его переживания были не о России – они были будто бы об этом несчастье, в котором мы погрязли. Слава постоянно что-то говорил про образование, медицину и уровень жизни, но эти слова не имели для нас никакого значения: зачем это внешнее благополучие, когда мы неблагополучны изнутри? И были ли мы благополучны в России? Я уже ничего не понимал.

Причины, по которым Слава жаждал этого переезда, больше не имели никакого значения, они не работали. Он не хотел этого замечать, но кто-то должен был ему об этом сказать.

Я смотрел на Льва – на его силуэт, ровно очерченный в квадрате оконного проема. Его сильные руки с выпирающими венами были сложены на груди – те руки, которыми он отвешивал нам подзатыльники, бил меня, замахивался на Славу, ловко ударил по крышке пианино, чтобы она прищемила Ваниныпальцы. Казалось, ему ничуть не сложно делать больно. Как странен для меня теперь его образ из детства – сильный, героический, мужественный Лев. Однажды я услышал заезженную фразу про отношения: мол, в них всегда кто-то сильный, а кто-то слабый. Применив эту парадигму на своих родителей, я убедился: так оно и есть.

Я перевел взгляд на Славу. Заметил, как у него подрагивают длинные влажные ресницы, вспомнил, что такие же были у мамы, а у меня – нет. Я вообще получился внешне холодным, угловатым, даже строгим – почти как Лев.

Слава, склонившись над Ваней, пытался с ним поговорить, терпеливо снося выпады и огрызания («Я люблю тебя». – «А я тебя нет». – «Ну и ладно. Главное, что я тебя люблю»). Как глупо: я перепутал сильного и слабого в собственной семье.

Мне хотелось обнять Славу, сказать ему: «Мне жаль, но он никогда не возьмет тебя за руку на улице. Ни в какой стране. Потому что он слабак».

И это правда.

День, когда у Ваниной команды проходил первый футбольный матч, я запомнил на всю жизнь. Многие дни, недели и месяцы после мне будет сниться эта игра, хотя я никогда не любил футбол и теперь уже никогда не полюблю.

Это был настоящий организованный матч на стадионе нашей школы – все происходящее курировал тренер, он же судья, он же спортивный комментатор. На трибунах сидели зрители – в основном родители, друзья и одноклассники. Мы тоже там были, втроем. Лев не собирался идти, весь вечер накануне он рассуждал о том, что футбол – бессмысленное катание мяча по траве при помощи ног. «Жуть как интересно», – мрачно заключал он в конце этих размышлений. Слава, выслушав его, негромко, но настойчиво произнес:

– Для Вани это очень важно.

Иногда что-то случалось между ними – интонации или взгляд, секрет которых был понятен только Славе, и это вдруг срабатывало, смягчало пуленепробиваемую броню Льва. Следующим утром мы пошли на матч вместе.

Ваня бежал вприпрыжку впереди нас, взахлеб рассказывая что-то про аут, бетон, мертвый мяч…

– Бетон? – переспрашивал я.

– Это такая техника защиты ворот.

– А ты вообще кто? – вдруг спросил Лев. – Нападающий, защитник, кто там еще бывает…

Слава укоризненно посмотрел на него.

– Он вратарь.

– Да, да, да, – радостно поддакивал Ваня. – Но бетон – это техника не вратаря, а остальной команды, когда они подтягиваются к штрафной линии, чтобы…

Я отключился – мне было не очень интересно. Штрафная линия эта, знать бы еще, как она выглядит.