Онлайн книга «Окна во двор»
|
– Есть ли угроза возгорания? – Нет, – неуверенно ответил я. Еще чего не хватало, блин. – Наверное, нет. – К вам направлен наряд ДПС и две бригады скорой помощи. Ожидайте. И оператор 240 повесил трубку. Я переживал, что так растерялся из-за вопроса про родителей (не будет ли теперь проблем?), но мысленно утешал сам себя: не направят же к нам наряд сотрудников из службы опеки, чтобы убедиться, что я не называл своим отцом не своего отца. Я вернулся к машине, переживая, как бы Ваня не пустил ситуацию на самотек. Но, заглянув в салон, обнаружил, что ко Льву вернулся человеческий цвет кожи, а Ваня любезно предоставил ему воды и влажные салфетки. Папа, глядя в зеркало заднего вида, пытался оттереть кровь с лица. – К нам едут скорая и полиция, – сообщил я. Лев кивнул и бросил оценивающий взгляд на свои руки – сейчас они были в крови. Спросил: – Как думаете, им понравится мой маникюр? Мы с Ваней вяло посмеялись. Лев, явно пытаясь разрядить атмосферу, сказал мне: – У тебя блеск для губ размазался. Я провел рукой по губам, оставляя на тыльной стороне ладони блестящий след. С грустью вспомнил, как пытался аккуратно спать, чтобы показать макияж Славе, – и что теперь? Первым на место аварии прибыл наряд ДПС – сразу две патрульные машиныс мигалками. Трое мужчин оценивающе посмотрели на наше столкновение и сказали друг другу: – Зажат? – Зажат. – Зажат. Потом один из них, самый молодой и высокий, спросил у меня: – В какой ваш отец? Я указал на нашу машину, предчувствуя неприятности от этого вот «ваш отец». – Он может выйти через пассажирскую дверь? Я помотал головой. – Нет, ему больно двигаться. Гаишники опять начали переговариваться друг с другом: – Надо тянуть? – Надо тянуть. – Надо тянуть. – Но сначала фотографировать. – Да, сначала фотографировать. Они долго щелкали на телефоны аварию с разных ракурсов: сбоку, с другого боку, сверху, вблизи, далеко, крупным планом, детально – ну просто как фэшн-фотографы. Длилась фотосессия до самого приезда скорой. Потом они достали торс с крюком, прицепили его одной стороной к «Ладе», а другой – к патрульной машине и оттянули «Ладу» в сторону, освобождая проход к водительской двери. Врач скорой помощи – мужчина средних лет – тем временем опрашивал нас с Ваней: – Не болит ничего? Точно? Не ударялись головой? Точно? Ну все равно в больницу поедете, надо осмотреть. Дверь машины заклинило – не получалось открыть ни снаружи, ни изнутри. Гаишники отжали ее ломом, предоставляя санитарам доступ ко Льву. Двое крупных парней, положив носилки на асфальт, тут же склонились над машиной. – Вы сможете сами выйти или вам помочь? В следующую минуту я возненавидел их за этот вопрос. Какого черта вообще надо было спрашивать? Лев, конечно же, с гордым видом прохрипел: – Я сам. Шире раскрыв дверь, он поставил на асфальт сначала одну ногу, потом вторую. Немного посидел, прислушиваясь к себе. Затем одним рывком поднялся на ноги, придерживаясь за дверь. Я внутренне ликовал: если он может сам передвигаться, значит, не все так плохо! Ну, может, пара ушибов, но это ведь… Я не успел додумать мысль. Потому что Лев, схватившись за грудную клетку, начал кашлять, и изо рта у него полилась кровь. Мы с Ваней испуганно охнули, вжавшись в машину скорой помощи. Я почувствовал, как брат схватил мою руку и прижал к себе. Папа отвернулся от нас, но, закачавшись, начал падать. Санитары мягко поймали его, опуская на носилки, и папа снова закашлялся сильнее. |