Книга Окна во двор, страница 210 – Микита Франко

– Ясно, – буркнул я, отстегивая ремень безопасности.

Я полез назад, протискиваясь между нашими со Львом креслами. Специально не стал выходить – мне хотелось потолкаться и создать неудобства, назло. Ваня глянул на меня исподлобья, когда я бухнулся рядом с ним, и тихо проворчал:

– Ненавижу вас.

Я был уверен, что эту реплику Лев не пропустит мимо ушей, но… реакции не последовало. Папа завел машину и, оглянувшись назад, начал выезжать с парковки. Ваня надулся еще больше – ему очень хотелось поорать, а нового повода не появлялось.

Дальше мы ехали в полном молчании; от тишины, тряски и скуки я начал засыпать. Уже в полудреме почувствовал, как под бок приткнулся Ваня, положив голову мне на плечо. Надо же, как у него все просто с ненавистью.

Но заснуть нормально не получалось. Едва я проваливался в сон, как видел жуткие, почти психоделические кадры: неподвижное тело Артура лежит на полу в пустой комнате, рядом – баночка с надписью: «Цианистый калий», я подхожу ближе, не понимая, почему яд оказался в другой емкости, почему он подписан и, самое главное, почему Артур на полу? Едва хватаюсь за телефон, чтобы позвонить в скорую, как несколько мужчин врываются в комнату, издавая странные сигналы, – и тогда я, дергаясь, просыпаюсь. Странные сигналы оказываются гудками встречных автомобилей; встраиваясь в реальность сна, они переплетаются с кошмарами.

Поэтому со сном не задалось.

Следующая остановка случилась поздно вечером в Красноярске. Пребывая между явью и отравлением Артура, я умудрился пропустить въезд в город – а это пока самое интересное, что происходило в нашем путешествии. Если не смотреть на новые города, то тогда непонятно, на что вообщетут можно посмотреть?

В Красноярске мы остановились в гостинице. Ваня мечтал о придорожных мотелях, а я – о ванне и чистой постели, поэтому Лев выбрал гостиницу с двумя звездами. Он сказал, что две звезды – это достаточно чисто, чтобы не ныл я, и достаточно грязно, чтобы не ныл Ваня. Ну и достаточно дешево, чтобы не ныл Лев, но этого он не сказал. Это я уже от себя добавил.

Папа снял два номера: один номер с одной кроватью и один номер с двумя кроватями. Мы сразу заныли:

– Сними нам тоже отдельные номера!

– Нет, – ответил Лев.

Короче, не договорились.

В нашей комнате стояли две кровати – каждая у стены, а между ними – узенький проход. Над кроватями были прибиты полочки, в углу стоял шкаф для одежды. Больше ничего, но и места было немного. Вообще-то я ожидал худшего, а так ничего – светленько, в бежевых тонах.

– Как в летнем лагере, – произнес я, оценивающе разглядывая интерьер.

– Как в детдоме, – цокнул Ваня.

Я удивленно покосился на брата, и он поправился:

– Ладно, шучу, в детдоме было хуже.

Я занял койку у левой стены и последовательно выложил на постель необходимые вещи из рюкзака: зубная щетка, пижама, полотенце и «Книжный вор». За книгой потянулись распечатки про Шмуля (из-за тесноты – вещей было напихано до предела, и Слава с этим не очень помог разобраться), исписанные листы упали на пол. Я оставил их на подушке и, прихватив щетку, пижаму и полотенце, отправился в душ.

А когда вернулся через двадцать минут, обнаружил Ваню, с любопытством зависшего над моей кроватью. Поспешив к постели, я резко вырвал листы у него из-под носа.

– Кто тебе разрешал! – почти закричал я.