Книга Окна во двор, страница 163 – Микита Франко

Артур прохрипел что-то вроде: «Какого хрена?» – но Лев наступил ему тяжелым ботинком на грудь, перекрывая дыхание и способность к членораздельной речи. Я видел, как по лицу Артура, из носа и рта, скатываются черные капли и падают в снег.

Чуть наклонившись к нему, Лев спокойно сказал:

– Как друг советую: несопротивляйся.

Артур просипел в ответ:

– Ты больной? Я полицию вызову.

Ну или что-то такое он сказал, было малопонятно.

– Попробуй, – ответил Лев. – Я буду рад компании. Мы с ними вместе послушаем запись, на которой ты насилуешь моего сына.

Откашлявшись от крови, Артур поморщился:

– Че за бред?

Лев вытащил из кармана мой мобильный, включил эту злосчастную запись и, проведя пальцем по экрану (думаю, он отмотал подальше, ближе к середине), поднес прямо к уху Артура. Звук стоял на максимуме, и я опять как будто оказался в том дне: услышал его шумное дыхание, похотливые комментарии, глубже, аккуратней, убери зубы, мой сдавленный кашель, переходящий в изматывающую рвоту…

Я выронил биту, метнулся назад, к деревьям, тошнота судорогой прошлась по моему телу, и весь больничный ужин оказался на оголенных ветках. Я постоял секунду-другую, опершись о ствол: меня мелко трясло, губы дрожали, ноги подкашивались от слабости.

Я услышал в отдалении голос Льва:

– Сука. Какой же ты все-таки урод.

Я сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь убедиться, что меня больше не вырвет, и обнаружил, что вместе с тошнотой исчез страх. Он сменился холодным, расчетливым спокойствием и неожиданной ясностью.

Оттолкнувшись от дерева, я зашагал обратно.

– Ты в норме? – с сочувствием спросил Лев.

Я кивнул, поднимая биту с земли.

– Нормально.

Лев, медленно убрав ботинок с груди Артура, приказал ему:

– Вставай на колени.

– Ага, щас…

В следующую секунду Лев с силой пнул его, врезаясь тяжелой рифленой подошвой прямо под ребра, – папа явно стал злее и резче в движениях, он ведь тоже впервые услышал ту запись.

– Я сказал: вставай на колени.

Артур съежился, схватившись за бок, и Лев дернул его за воротник куртки, как кота за шкирку, вынуждая подчиниться.

– Подойди ближе, – это он уже ко мне обратился.

Я стоял примерно в трех метрах от них, с битой наперевес. Перехватив папин взгляд, я сделал несколько шагов вперед, сокращая расстояние.

– Еще ближе, не бойся.

В конце концов я остановился на расстоянии вытянутой руки от Артура. Или на расстоянии длиною в биту.

Лев повернулся к Артуру, ровным голосом произнес:

– Теперь проси прощения.

Артур, не глядя на меня, будто бы попытался встать, чтобы уйти, но Лев опустил его обратно, надавив на плечи, и повторил, чеканя слова:

– Проси прощения.

– Прости, – просипелАртур под нос, не поворачиваясь ко мне.

Лев, упершись коленом ему в позвоночник, вытащил что-то блестящее из-за шиворота Артура (крестик, что ли?) и, натянув двумя руками позолоченную цепочку, с силой надавил ею на горло, вынуждая Артура задрать голову и посмотреть на меня. В полумраке я видел его жутковатое лицо в запекшейся крови и блестящие, болезненные глаза.

– Повтори, – приказал он.

– Прости, – хрипло выплюнул Артур.

Лев с любопытством глянул на меня.

– Мики, ты простил?

Чувствуя, как приятно разливается в груди радость от лицезрения его униженной беспомощности, я помотал головой.

– Нет.

Лев цыкнул, снова обращаясь к Артуру: