Книга Окна во двор, страница 161 – Микита Франко

Это уже обычный жилой дом.

Парень оказался интересным. У старшекурсников часто встречалось предвзятое, этакое покровительственное отношение к первакам, но он общался со мной на равных, искренне интересовался, почему я выбрал медицину, что мне близко, а что не очень… У него были хорошие конспекты, гораздо понятнее, чем у меня, и он не жадничал.

Рассказывая, Лев то и дело заглядывал в телефон, будто кому-то отвечал на сообщения, а потом снова смотрел на меня.

– То есть вы подружились? – уточнил я.

– Да, вполне. Ему, наверное, из-за той ситуации хотелось мне помогать, и он много чего для меня сделал, не только по учебе.

– А что еще?

– Какое-то время он хотел стать онкологом и, когда заболела твоя мама, помог найти хорошего врача – ту женщину, которая поставила правильный диагноз.

Когда речь шла о помощи моей маме, я всегда невольно преисполнялся благодарностью, даже к незнакомым людям.

– Хороший друг.

Лев покивал.

– Ага. Был.

– А где он теперь?

Папа посмотрел на кирпичную девятиэтажку – ту, что справа от нас. Сказал:

– Да все тут же. Только теперь у него двухэтажная квартира – он разбогател и выкупил квартиру у соседей сверху. Не уверен, что это вообще законно было, он столько несущих стен посносил…

– И почему вы большене дружите?

Лев, усмехнувшись, внимательно посмотрел на меня:

– А ты что, еще не понял?

И вот тогда – когда он так об этом спросил – я понял. Меня обдало жаром, затем – холодом, затем затряслись колени, противно свело желудок. Не случилось ничего плохого, но я все равно почувствовал себя как в кошмаре.

Нервно задергав завязки на капюшоне, я спросил:

– И зачем мы здесь?

А Лев вместо ответа обогнул машину, открыл водительскую дверь и дернул за рычажок багажника. Тот, щелкнув, приподнялся.

Лев кивнул мне.

– Подойди. – И тоже пошел к багажнику.

– Зачем? – Меня уже не на шутку трясло.

– Что-то покажу.

– Что?

Я представил, что там реально лежит труп Артура, я подойду, а там черный мусорный пакет с очертаниями человеческого тела. Еще и машина чужая – ну конечно, что еще может быть у Льва в багажнике чужой машины?

Он смотрел на меня, настойчиво призывая подойти, и я, делать нечего, медленно зашагал на прямых ногах.

Заглянув в багажник, я оцепенел. Одинокий фонарь на футбольном поле высвечивал в черном пространстве длинную деревянную биту. На рукоятке, обернутой белой изолентой, виднелась кривая надпись: «Шева».

Я отпрянул от багажника, как будто обжегся. Поднял испуганный взгляд на Льва.

– Зачем это?

– Чего ты боишься? – искренне не понял он.

Легким движением он вытащил биту, перехватил ее левой рукой, а правой захлопнул крышку багажника. Затем снова повернулся ко мне.

– Возьми.

Он протянул биту, и она оказалась между нами, как разделительная полоса. Длинная, не меньше метра – я и не знал, что они такие огромные. В темноте я пытался разглядеть те розовые пятна крови, о которых говорил Лев, но все сливалось в едином темном пространстве.

– Ну? – поторопил папа.

Я посмотрел на него, потом снова опустил взгляд на биту. Даже не двинулся.

– Для чего она мне?

– В бейсбол поиграем, – невозмутимо ответил Лев.

– Очень смешно, – вяло огрызнулся я, но протянул руку и обхватил рукоять.

Ясно было, что он не отвяжется.

– Возьми двумя руками, – сказал папа.

Я взял, выставив биту перед собой. Лев окинул меня оценивающим взглядом, поднял мои руки повыше от основания рукоятки, переставил правую руку над левой. Спросил, удобно ли мне так, и я опасливо уточнил: