Книга Окна во двор, страница 153 – Микита Франко

Я невольно усмехнулся на последних словах, но она сказала:

– Нет, правда, мы установим тут такие же правила, как на групповой терапии. Я не разрешу перебивать тебя, не дослушивать, навешивать ярлыки…

– Мои родители – геи, – спокойно произнес я – после всего, что тут уже было озвучено, это казалось такой мелочью.

Дина Юрьевна и бровью не повела, будто слышит такое каждый день.

– Я работаю с родителями и детьми, а не геями, гетеросексуалами или кем-то еще. Мне без разницы. Подумай о том, что я сказала, и дай мне знать, если согласен. На тренинг сегодня можешь не ходить.

Выйдя из ее кабинета, я побрел вдоль коридора, покачиваясь как пьяный или как сильно накуренный – неважно. На самом деле эффект был похожий: мне было очень, очень спокойно и ни о чем не хотелось думать.

Часы висели на стене прямо над письменным столом – в прошлый раз они тоже там были, а я и не заметил. Теперь я сидел в том же кресле, сложив руки на груди, нервно тряс ногой и не сводил взгляд с секундной стрелки. Второе кресло, напротив меня, где в прошлый раз была Дина Юрьевна, пустовало. Сама она расположилась на офисном стуле, чуть в стороне, положив ногу на ногу, и тоже следила за часами.

– А вы с ним говорили? – с нескрываемой дрожью в голосе спросил я.

– Да.

– Прям с ним?

– Прям с ним.

– А его сюда пропустят? В отделение.

– Он позвонит, когда подъедет, я его встречу. – Она дотянулась до телефона, лежащего на столе, включила экран блокировки. Но, конечно, пропущенных не было.

Я, кусая нижнюю губу, снова перевел взгляд на часы: без двух минут. Договаривались на час. Я не знал, чего боюсь больше: что он придет или – наоборот – что он не придет. От обеих мыслей по ногам прокатывалась такая трясучая дрожь, что мои нервные подергивания можно было заметить со стороны.

Вот и Дина Юрьевна вдруг спросила:

– Ты его боишься?

– Просто волнуюсь.

– Расскажешь то же, что и мне. Вчера же получилось.

– Вам – это вам. А ему… Это ему.

Она хотела что-то еще спросить, но заиграла айфоновская мелодия – та, что стоит по умолчанию, и я, вздрогнув, сжался в комок. Дина Юрьевна тут же ответила, и по ее «Да, да, сейчас выйду» я понял, что пришел отец. Отключив звонок, психолог поднялась с кресла и обернулась на часы – ровно тринадцать ноль-ноль.

– Он педантичен, да? – уточнила она, улыбнувшись.

– Не то слово…

Я остался один – казалось, на целую вечность. Пока никого не было, в голову лезли безумные идеи: может, я еще успею сбежать, спрятаться, улизнуть от этого разговора? Но очень скоро послышались хорошо узнаваемые шаги, перебиваемые стуком каблуков Дины Юрьевны, и я вжался в кресло от осознания неизбежности разговора.

Психолог вошла в кабинет первой, Лев шагнул за ней – одетый точно как в тот день, когда встречал нас в аэропорту. От его появления в воздухе едва ощутимо запахло сандалом, а еще стало тяжелее дышать – хотя, может, мне показалось.

Дина Юрьевна указала Льву на кресло напротив меня, а сама пододвинула к журнальному столику офисный стул и оказалась как бы между нами, словно она судья на ринге. Лев сел, поприветствовав меня кивком, а я кивнул ему в ответ– выглядело странно, будто мы незнакомцы.

Сев прямее, Дина Юрьевна мягко заговорила, сначала обращаясь ко Льву:

– Я пригласила вас, потому что вчера у нас с Микитой произошла беседа, подробности которой, как я считаю, вам необходимо знать. Я предложила Миките позвать сюда обоих родителей или кого-то одного, и он выбрал вас. Наверное, это о многом говорит. – Она улыбнулась на последних словах, а Лев напрягся.