Книга Окна во двор, страница 133 – Микита Франко

– Слушай, – первым заговорил он. – Я хотел сказать, что был не прав, когда обиделся на тебя из-за тех слов… про дружбу.

– Про то, что я буду грустить пять минут, если ты…

– Да-да, – перебил Майло. Ему явно не хотелось слышать это еще раз. – Короче, я не должен был обижаться. Ты был честен.

Я заспорил:

– Нет, я правда сказал не то…

– Я понимаю, что тебе сложно испытывать чувства, – снова перебил он. – И я понимаю, что ты сам этому не рад. Я должен был поддержать тебя, а не отвергать.

Меня тронуло, как он решил взять вину за тот конфликт на себя, хотя внутренне у меня не получалось согласиться с его словами. Я открыл было рот, чтобы возразить, но он опять заговорил вперед меня:

– Я еще хотел кое-что предложить.

Сказав это, он выжидательно посмотрел, словно я должен был что-то спросить.

– Что? – подыграл я.

– Обещай не ржать. Я всерьез.

– Обещаю.

– Если ты не разберешься со своими чувствами к людям, а я не встречу любимую девушку, давай лет через двадцать заключим брак, усыновим детей и будем так жить, но без гейства?

Я искренне постарался не рассмеяться, и у меня бы получилось, если бы за моей спиной Слава не прыснул от смеха. Мы оглянулись на него, и он извинительно махнул рукой.

– Простите, просто я никогда не слышал ничего более гетеросексуального, – пояснил он.

После этих слов у меня не получилось сдержаться – я расхохотался прямо Майло в лицо.

– Я понимаю, как это звучит… – заговорил он оправдывающимся тоном.

Настала моя очередь перебивать. Отсмеявшись, я сказал:

– Я согласен.

– О, я рад! – тут же оживился он.

– Но в Канаду для этого возвращаться не хочу.

– Я могу переехать в Россию.

– В Россиинельзя заключить такой брак.

– Так это сейчас нельзя. А через двадцать лет будет можно.

Я с сомнением покосился на Майло.

– Я бы не был так уверен.

– А я уверен. Быть ублюдками уже давно не в моде.

– У нас в России своеобразная мода.

– Но у любой моды бывают законодатели. – Майло подмигнул мне.

На парковку подъехало такси, привлекая наше внимание протяжным гудком. Ваня, закрыв уши, опять заплакал, а мы с Майло торопливо начали прощаться. Он крепко обнял меня за плечи, велел писать каждый день, пригрозил прилетать в Россию на каникулах. Я вспомнил опасения родителей насчет закрытия границ, но озвучивать их не стал. Обняв Майло в ответ, пообещал, что буду писать и не потеряюсь.

Мы со Славой под монотонный гундящий звук, издаваемый Ваниным ртом, загрузили вещи в багажник. Папа, усаживая брата на заднее сиденье, устало заметил:

– Ваня, по-моему, сигнал был не такой ужасный, как ты пытаешься показать.

– Откуда тебе знать, какой он был! – обиженно возражал тот.

– Но теперь же никто не сигналит, не шумит. Чего ты плачешь?

– Я хочу колу-у-у-у, – с новой силой завыл Ваня.

Я, замявшись возле открытой двери, спросил:

– Может, мне сбегать в магазин?

– Не надо, – вздохнул Слава, обходя машину, чтобы сесть на место рядом с водителем. – Поговори с ним о чем-нибудь.

Когда я сел рядом с Ваней, он уже не так сильно плакал, но зло зыркал на меня мокрыми глазами. Подумав, какие у нас могут быть общие темы для разговора, я спросил:

– Ты помнишь, как я читал тебе текст про Шмуля, пока ты был в больнице?

– Про кого? – поморщился Ваня.

– Про Шмуля.

– Идиотское имя, – ответил он и отвернулся от меня к окну.

Вздохнув, я тоже отвернулся, глянув в окно возле себя: Майло, стоя на бордюре, провожал машину взглядом. Я смотрел на него, пока мы не выехали с придомовой территории и его маленькая фигурка не скрылась среди высоток.