Книга Дни нашей жизни, страница 79 – Микита Франко

Когда он закончил с галстуком, то повернулся ко мне.

– Мы оставили кое-что у тебя на столе. Посмотри потом.

– Пап…

Он поморщился, как от боли, и перебил меня:

– Просто не забудь.

Когда они ушли, я вернулся в свою комнату и посмотрел на стол: там стояла потрепанная коробка, похожая на обувную. Только мягкая – наверное, от старости, и без всяких логотипов. Я повертел ее в руках: сбоку было что-то приклеено. Криво вырезанный тетрадный листок в клеточку, на котором будто второпях что-то написали.

Я смог разобрать почерк только с третьего раза:

«Если Мики останется с тобой, передай ему всю коробку. Если с мамой – только розовый дневник (не зеленый!!!). Прочитай первый и сам реши, когда лучше передать. Главное – чтобы ему это было очень нужно. Я тебя люблю».

Прочитав, я резко опустил коробку обратно на стол. Страшно стало, я задрожал от необъяснимой тревоги. Понятно, что это от мамы и что, когда я коробку открою, все уже станет не как раньше. Я узнаю что-то, чего не знал все эти годы, и это изменит меня навсегда. Так бывает в фильмах и книгах. Даже подумал: «Лучше тогда не открывать, лучше мне не знать ничего».

Я отошел от стола, сел на кровать. Смотрел на эту несчастную коробку несколько минут. Все пытался решиться. И отступить уже не мог: я ведь знал теперь, что она есть, эта коробка с секретами.

И наконец открыл.

Внутри все оказалось очень упорядоченно: сверху лежал конверт, на котором было написано: «Начни с письма».

Глубоко вздохнув, я взял его дрожащими пальцами.

Письмо было написано четкими, почти печатными буквами:

«Здравствуй, мой сыночек. Я не знаю, сколько тебе сейчас лет, и не знаю, помнишь ли ты меня. Наверное, я теперь только неясныйобраз в твоих воспоминаниях, но это к лучшему.

Если ты сейчас читаешь это письмо, значит, ты живешь со Славой, и я очень этому рада. Я и друзьям, и бабушке, и Славе – всем сказала, что хочу, чтобы ты остался с ним. Это была моя последняя воля, и я счастлива, что ее исполнили.

Я хочу, чтобы ты знал, почему для меня это важно. В первую очередь это важно для тебя. Если ты будешь взрослеть с ним и (я очень на это надеюсь) с его любимым человеком, то получишь непростой, но бесценный, уникальный опыт. Даже если иногда ты с этим не согласен, в будущем ты будешь благодарен за него. Извини, если я звучу как зануда, но это правда. За общественными ярлыками ты научишься видеть настоящих людей, но самое главное – ты научишься мыслить свободно. Многие люди к этому так никогда и не приходят, а ты будешь получать это, взрослея, и, хотя это очень, очень тяжело, оно того стоит.

Бабушка очень тебя любит, она бы тоже воспитала тебя в любви и заботе, даже не сомневайся. Но она бы никогда не научила тебя тому, что ты получаешь от жизни со Славой. Никогда. Ты бы вырос закостенелым, а я этого не хочу. У тебя огромный потенциал для того, чтобы вырасти очень мудрым человеком.

Жаль, что я не смогу наблюдать за этим.

Прочти, пожалуйста, все, что лежит в этой коробке. Может быть, позже, когда захочешь к этому вернуться.

Бесконечно люблю тебя, мой мышонок Мики. Надеюсь, ты не перестал выдумывать свои замечательные сказки?

Твоя мама».

Я заплакал еще на середине письма. Потому что почувствовал ту любовь, с которой писалось письмо и которую я совсем не помнил. И уже ничего нельзя было сделать, никак нельзя ответить на эту любовь. От этого плакать хотелось сильнее всего.