Книга Дни нашей жизни, страница 51 – Микита Франко

Гриша и Гоша на прощание сказали, что им меня очень жаль. И добавили: «Кстати, ты вылез из вагины». Но это я и без них знал, потому что у меня была энциклопедия про все на свете, включая особенности зачатия и рождения ребенка.

Глядя им вслед, Слава сказал:

– Что-то мне больше не хочется общаться с другими гей-парами.

Лев был с ним солидарен.

– Мне тоже.

Но с одной паройнаша семья еще пообщалась. Точнее, не с парой, а с семьей: двумя женщинами и их семилетней дочкой. Однажды они пришли к нам в гости и оказались вполне ничего. Подарили мне настольную игру, не донимали никакими расспросами, не прикасались ко мне и вели себя очень вежливо.

Мои родители тоже вели себя вежливо: я прислушивался к их разговорам из соседней комнаты, и Лев держался очень хорошо.

Я тем временем остался «за старшего», следил за их Дашенькой, развлекал ее и был милым. Хотя она только с виду казалась такой простой и наивной – когда я учил ее строить из конструктора башню, она вдруг предложила:

– Хочешь, покажу тебе, что у меня в трусах?

– Нет, – честно ответил я.

– А ты покажешь, что у тебя?..

– Нет.

– Почему? – Даша обиженно выпятила нижнюю губу.

– Я же не эксгибиционист, – просто ответил я.

Не знаю, поняла ли меня Дашенька, но больше она эту тему не поднимала.

«Эксгибиционист» было самое сложное слово в моем лексиконе на тот момент. Я узнал его, когда прочитал на столбе предупреждение, что такой мужчина водится в местном парке. Думал, оно мне никогда не пригодится, и все ждал случая, чтобы использовать его в разговоре. И вот случай подвернулся благодаря Даше. Осталось дождаться момента, когда можно будет вслух сказать «вдоволь». Вдоволь… Ужасно странное слово!

А с Дашей и ее мамами мы общаться перестали. Оказалось, что схожесть жизненных ситуаций и проблем – не гарантия того, что людям друг с другом будет интересно. В итоге идея дружить гей-семьями была заброшена на веки вечные.

Однажды мы с бабушкой вступили в сговор. О нем никто не знал, только мы вдвоем. И вообще-то я сначала от него отказался. Она тогда пришла к нам утром: родителей дома не было, а у меня – лето и каникулы перед третьим классом. В общем, я встретил ее один. Она поговорила ради вежливости о моих делах и оценках, а потом вдруг спросила:

– А ты хотел бы с папой познакомиться?

Я ее не понял: чего с ним знакомиться, если мы вместе живем.

– У тебя же есть папа, ты знаешь? – поясняла она, заметив мое недоумение. – Настоящий, тот, от которого ты родился.

Тут я начал ее понимать. Тот, который меня бросил.

– Я не хочу с ним знакомиться, – холодно ответил я.

– Да подожди, не горячись. Он на самом деле очень хороший парень, просто трусливый был по молодости, ну а кто не был? Они тогда только школу закончили, да и время было неспокойное…

– Я не хочу! – твердо повторил я. – У меня есть папа, мне не надо другого! – «И даже два», – мысленно добавил я.

Бабушка быстро-быстро начала открывать свою сумку и вытаскивать оттуда фотографии. Некоторые выглядели уже потрепанными, блеклыми, на них были запечатлены школьники-старшеклассники. Она водила пальцем по фотографиям, на каждой показывая мне одного и того же темноволосого парня.

– Вот он, видишь? Игорь, красавец… Папа твой!

– Не хочу смотреть! – закричал я и отвернулся.

Бабушка меня будто и не слышала.