Онлайн книга «Дни нашей жизни»
|
И представляете, какая подстава! Это оказались уколы. Возможно, благодаря тому что до этого Лев всегда лечил меня фразой «само пройдет», я рос ребенком с крепким иммунитетом (и болел только тогда, когда это было выгодно), выздоравливалбез лекарств и с болючими уколами никогда не сталкивался. С ужасом я смотрел за всеми этими пыточными приготовлениями: Лев складывал на стол вату, медицинский спирт, шприцы, ампулы… Медицинские перчатки, которые он ме-е-е-едленно натянул на руки, стали последней каплей. – Мне уже лучше! – закричал я. И на самом деле почувствовал себя очень бодро. – Все будет нормально, – ответил он и выстрелил лекарством из шприца в потолок. А затем, подняв его и сверкая иглой, приблизился ко мне. – Нет! – Поворачивайся, – неумолимо сказал он. – Каким местом? – Тем самым. Я заревел, но перевернулся на живот, ноя сквозь слезы: – Иглой в живого человека! Кто это вообще придумал?! Когда я почувствовал, что Лев сел рядом со мной на диван, то закричал. – Да я тебя даже не трогал! – сказал он. – Но мне уже страшно! – Давай на счет три? – предложил Лев. – На счет пять. – Ладно. – Нет, на счет десять! – Мики… – Хорошо, на счет пять, – смирился я. – Раз… Два… Три… Четыре… – Ай, не-е-е-е-ет! – заорал я. – Да я тебя не трогаю! Я заплакал сильнее прежнего. – Ничего не получится, я не см… – В этот момент в мою правую ягодицу вонзилось что-то острое. – А-а-а-а-ай! Предатель! Я попытался дернуться, но Лев свободной рукой пригвоздил меня к месту. Я повторил попытки вырваться, и он позвал Славу: – Подержи его. Слава тоже сел рядом, с другой стороны, и я почувствовал себя как в тисках. – Еще и ты пришел! – кричал я на него сквозь слезы. – Иуда! – Какие высокоинтеллектуальные ругательства, – восхитился он. Я уткнулся лицом в подушку и проныл оттуда: – За что вы меня так ненавидите… Слава засмеялся, но я оборвал его: – Не смейся! Я страдаю! В эту секунду все закончилось. Они одновременно отпустили меня, и боль от укола начала стихать. Но я все равно сказал Льву с упреком, что мне было ужасно больно, больно как никогда в жизни. Он в ответ молча сунул мне в руки градусник. Через каких-то пару минут после укола температура спала, что, как мне казалось, было абсолютно невозможно, ведь лекарства не действуют так быстро. – Я же говорил, что мне лучше, а ты все равно мучил! – возмутился я. Но Лев сказал, что температура спала, потому что я орал как бешеный. Конечно, вскоре она снова поднялась до 38, но за критические отметки больше не переваливала. А процедуру с уколом мы повторяли каждый вечер на протяжениинедели в неизменном порядке: сначала поумолять, чтобы укола не было, потом плакать, потом решать, на какой счет сделать укол, потом получить его внезапно, закричать, задергаться, быть обездвиженным Славой, ругаться и терпеть, пока все не закончится. До самого выздоровления я ночевал в зале на диване, и, хотя мне становилось лучше, родители по очереди дежурили возле меня, несколько раз за ночь проверяя мне температуру. До сих пор я вспоминаю это как один из самых наглядных примеров заботы с их стороны. Взрослея и все больше погружаясь в информационное пространство, я слышал много теорий, согласно которым однополые родители не могут быть хорошими родителями, но все эти теории ломались о мои воспоминания; ломались о то, каким любимым, нужным и значимым я чувствовал себя в своей семье. |