Книга Дни нашей жизни, страница 36 – Микита Франко

Дверь мне открыл Лев. Я задрал голову, чтобы посмотреть ему в лицо, и на секунду мне показалось, что ничего не было. Не было никакой ссоры и вообще ничего плохого. Он смотрел на меня привычным супергеройским взглядом, и казалось, что прямо сейчас можно попросить его поднять меня на руки и покружить в воздухе, как это сделал бы Супермен.

Но я посмотрел на его руку, которой он опирался на дверной косяк, вспомнил, как эта рука сжалась в кулак и ударила меня, и опустил взгляд.

Он молча сделал шаг назад, и я зашел в квартиру. Мы ничего друг другу не сказали.

Из коридора я видел кусок зала – Слава сидел на диване и следил за мной взглядом. Но он тоже ничего не говорил. Я думал, они кинутся на меня с расспросами и нотациями, – но ничего подобного.

Они позволили мне молча снять верхнюю одежду в коридоре, и, лишь пройдя в свою комнату, я услышал за спиной шаги. Как обычно, это был Слава. Он выполнял свою обычную роль дипломатического курьера между несговорчивыми державами.

– Как ты? – спросил он, аккуратно закрыв за собой дверь.

Я пожал плечами:

– Нормально.

Он подошел и ладонями повернул мое лицо к себе, оценивая нанесенный ущерб. Но у меня только губа была прокушена. Он тяжело вздохнул и пригладил мои волосы.

– Прости, – сказал он. – Я должен был вмешаться.

Сначала я хотел буркнуть что-то вроде: «Да ничего». Но меня захлестнула обида. Я думал, что сдержусь, что не заплачу, но в итоге бросился к нему. Обнял, уткнулся лицом в рубашку, которая пахла гуашью или еще какой-то краской.

Слава гладил меня по волосам, приговаривая, что все хорошо. Когда я немного успокоился, мы сели на кровать, и он начал вытирать мне слезы тыльной стороной ладони.

Потом сказал:

– Он очень переживал, когда ты пропал. И сейчас очень переживает из-за того, что сделал. Правда.

Я подумал над этими словами. По-честному подумал. Но все равно сказал, и довольно жестко:

– Тогда почему здесь сейчас ты, а не он?

Слава как-то грустно улыбнулся.

– Потому что мне легче говорить о чувствах, чем ему. Но он с тобой тоже поговорит, я обещаю.

Я дернул плечом.

– Да не надо…

– Надо. Вам надо обсудить то, что случилось.

– Не хочу ничего с ним обсуждать.

Слава притянул меня к себе, посидел молча. Потом сказал:

– Он не знал, что все так получится. Не знал, что ты так отреагируешь. Он просто тебя не понял,а ты его. Ты тоже его обидел.

– Значит, ему обижаться можно, а мне нет… – проговорил я внезапно охрипшим голосом.

Слава долго молчал. Я вытер слезы.

– Я знаю, я виноват. Но он из-за этого на меня так… Как будто он меня ненавидит!

– Прости его. Я знаю, что он может быть резким. Это издержки профессии, у него очень тяжелая работа, каждый день ответственность за чужую жизнь. И за чужую смерть. Это огромный стресс, иногда он просто не знает, как им управлять.

– Я-то тут при чем? – буркнул я.

– Ни при чем. Он не прав, он совершил непозволительное. И он знает это. Просто не ожидал, что ты так отреагируешь. Его самого в детстве отец постоянно бил, да и многих так, поэтому он не подумал, что для тебя это будет так травматично.

– Я не «многие»! – с вызовом ответил я.

– Я ему это уже объяснял. Что ты другой.

Я вдруг подумал про веснушчатого парня, которого встретил у рельсов. И спросил:

– Почему мой папа меня ударил, а какой-то чужой человек потом подобрал, согрел и успокоил?