Книга Дни нашей жизни, страница 34 – Микита Франко

– Я… иду, – только и ответил я.

Он схватил меня за куртку, как за шкирку, и стянул с рельсов.

– С ума сошел ходить по рельсам? Это же опасно.

– Ладно, – сказал я. – Я тогда по краю пойду.

И уже хотел было его обойти, но он прежним жестом, за шкирку, вернул меня на место.

– Мелкий, ты ку-ку? – спросил он. – Куда ты идешь? Почему ты тут один?

Если бы я понял тогда, сколько ему лет, мог бы спросить у него то же самое. Но он казался мне очень, очень взрослым, и я думал, что должен ему подчиняться. Поэтому стоял на месте и виновато смотрел себе под ноги.

– Где твои родители? – снова заговорил он.

– У меня нет родителей, – насупился я.

– А с кем ты живешь?

– С двумя геями, – легко ответил я, радуясь, что теперь можно не скрывать. Теперь можно не бояться, что меня заберут, ведь я сам ушел.

Парень поморщился.

– Хорош прикалываться! Я тебя серьезно спрашиваю: с кем ты живешь?

– С дядей и его парнем, но я называю их отцами.

Он тяжко вздохнул.

– Пипец у современных детей фантазия…

Мы помолчали, разглядывая друг друга. Я привык к темноте и заметил, что он кудрявый и весь в веснушках. И на самом деле не такой уж и взрослый.

– Ладно, пошли. – Он потянул меня за рукав.

– Куда?

– Куда-нибудь. Не оставлять же тебя одного.

Я хотел спросить, почему нельзя оставлять меня одного, но покорно пошел. Все-таки он старший. С другойстороны, я слышал разные истории про людей, которые убивают детей, – может, я как раз влипаю в одну из таких? Но он не казался мне опасным. Хотя Слава предупреждал, что плохие люди часто выглядят как хорошие.

Мир такой сложный… И когда тебе восемь, разобраться в нем невозможно. Но, наверное, оно и неплохо: пусть убьет. Я умру назло всему свету. Пусть помучаются!

– Из-за чего с предками поругался? – спросил он. – Сказали: «Или мы, или комп»?

Лучше бы они так и сказали…

Я промолчал.

– Смотрю, болтать ты не любишь, – заметил парень. – Тогда просто послушай. Я сто раз сбегал из дома, начиная с твоих лет. У меня батя алкаш, бьет мать, но меня не трогает. У нас на стене висит охотничье ружье, я каждый день мечтаю выстрелить ему в голову. И ухожу из дома, чтобы не сделать этого. Мне убивать не страшно, но меня не посадят – сядет мать. Поэтому я просто всегда ухожу.

Я не знал, верить мне ему или нет. Неужели в жизни так бывает?

– У тебя куртка без капюшона, – заметил он.

– Забыл пристегнуть…

– Накинь мою. – Он снял свою куртку, накинул ее мне на плечи и натянул капюшон на голову, а сам остался в одной толстовке.

Я и не заметил, как промок.

– Знаешь, почему я это рассказал? – вернулся он к разговору. – Просто если у тебя дома не что-то похожее, то вернись, ладно? Если они не отбитые алкаши и уроды, то они просто косячники. Все предки – косячники, от этого никуда не деться. Когда ты станешь батей, тоже будешь косячить – может, даже похлеще. Такой круговорот родительских ошибок.

Мысли хаотично крутились в голове, так что сложно было вычленить хотя бы одну. Но я понял, почувствовал, что он хочет сказать. И проникся.

– Ну что? – спросил он. – Пошли домой?

– Я не помню, откуда пришел, – честно признался я. – Я просто шел, шел… И все.

– Адрес знаешь?

Адрес я знал. В моей куртке даже была специальная бирка с названием нашей улицы и номером дома.

Я назвал ему улицу, и он повел меня за руку.

– Почему ты идешь со мной? – спросил я, решив, что к нему можно обращаться на «ты».