Книга Зоомагический факультет. Болотные хроники, страница 67 – Анна Одувалова

Сердце бешено колотилось, горло сдавил ком. Но боль кристаллизовалась в неожиданное, ясное решение.

– А возьмите меня с собой, – вырвалось у меня, голос прозвучал громче, чем я ожидала, но слегка дрогнул на последнем слоге.

Несколько пар глаз с удивлением уставились на меня. Я почувствовала, как жар заливает щеки под этим вниманием.

– Я же была там, – добавила я, стараясь говорить четче, опираясь на логику, а не на эмоции. – Видела лагерь своими глазами. Знаю расположение входов, где часовые. И лисы… – Я сделала шаг вперед. – Лисы меня знают. Они доверяют. Это может помочь при эвакуации.

Профессор Борк, только что проверявший карту у штурмана дирижабля, обернулся. Его седая борода колыхнулась.

– Мы планировали взять Ксандра, – произнес он весомо, его глубокий голос перекрыл гул двигателей. – Он тоже был там. Его опыт…

Имя прозвучало как пощечина.Я сглотнула, ощущая вкус меди на языке.

– К нему… родители приехали, – ответила я, глядя куда-то поверх плеча Борка, на темный лес за воротами. И невеста, – добавила тихо, но так, что слова прозвучали отчетливо в внезапно наступившей тишине между ревом моторов.

Борк прищурился. Его взгляд, старый и мудрый, скользнул по моему лицу, будто читая не только слова, но и боль, спрятанную за ними. Он перевел взгляд на Гримм, на Верна. Молчаливый диалог промелькнул между ними. Верн, обычно такой резкий, лишь слегка кивнул. Гримм пожала плечами, словно говоря: «почему бы и нет?».

– Аргумент решающий, – хрипло заключил Борк. Он махнул рукой в сторону дирижабля. – Готовься. У тебя пять минут.

Следующие минуты пролетели в тумане. Кто-то сунул мне в руки компактный, но невероятно тяжелый рюкзак с базовым снаряжением. Кто-то набросил на плечи прохладный, струящийся маскировочный плащ – его ткань тут же начала переливаться, подстраиваясь под цвет земли у моих ног. Я автоматически затягивала ремни, проверяла крепление ножа на поясе, не видя ничего вокруг, кроме образа Ксандра с его матерью и Элиночкой. Эта картинка горела в мозгу, но теперь она вызывала не слезы, а странную, ледяную решимость.

Через пять минут, как и сказал Борк, я уже стояла на узкой площадке в гондоле дирижабля. Металл пола вибрировал под ногами от мощи работающих двигателей. Воздух внутри пах маслом и озоном. Дверь с шипящим звуком герметично закрылась. Борк что-то скомандовал штурману.

Дирижабль, огромный и грозный, но ставший почти невидимым благодаря заклинаниям, дрогнул и плавно оторвался от земли. Я смотрела в узкое иллюминаторное стекло, как знакомые корпуса станции, ворота, фигурки людей стремительно уменьшались, превращаясь в игрушечные. Сердце бешено колотилось, но уже не только от боли. Было страшно. Было неизвестно. Но главное – я улетала. От него. От них. От невыносимой реальности. Через час мы должны были опуститься в ущелье, рядом с лагерем браконьеров. Там, в темноте, среди опасности и легендарных лис, можно было на время забыть о разбитом сердце. Мне хотелось сделать что-то весомое и важное, чтобы доказать себе, я что-то стою.

Дирижабль, огромный и жужжащий, как разъяренный шершень, коснулся земли в глубокой, сизой тени скалы, с едва слышным шипением, выпустив пар. Его маскировочныеруны, мерцая последними каплями энергии, сливали темную обшивку с каменной громадой. Мы вывалились наружу быстро, словно вытряхнутые из улья, стараясь не грохотать тяжелыми сапогами по камням. В лицо ударил воздух: ледяной, сырой и пропитанный запахом мокрого, старого камня и едкой, жирной гарью от далеких костров. Этот запах висел в ущелье, как грязная завеса.