Книга Фабрика воспоминаний, страница 68 – Клелия Ренуччи

Воспоминаний, относящихся к деятельности Сопротивления, имелось в избытке, в базы данных приложения «МнемоФликс» они начали поступать практически с момента его запуска: те, кому удалось выжить, выразили готовность поделиться тем, что помнили, и внести лепту в благородное дело увековечения коллективной памяти о своей безумной храбрости.

Теперь Габриэль в мельчайших подробностях знал, как выглядел Париж во времена оккупации. Психоз по поводу возможной газовой атаки был столь велик, что на протяжении нескольких месяцев парижане передвигались по городу исключительно в масках, нередко украшенных кожаными или тканевыми накладками. В полуобморочном состоянии город едва дышал. Без людей и машин улицы, проспекты и бульвары казались огромными.

По обменному курсу за одну дойчемарку приходилось платить двадцать франков, хотя в реальности она стоила двенадцать. Немцы жили припеваючи. Габриэль видел, как они расхаживают туда-сюда в своих нарукавных повязках со свастикой, врываются в магазины нижнего белья и парфюмерии, эти символы парижской роскоши, и скупают шелковые чулки, духи, а также туфли-лодочки, конфеты — словом, все, что преподнесут своим благоверным, когда приедут на побывку.

Воспоминания Джакомо подпитывали исследования Габриэля и делали их уникальными. Одновременно с историями жизни Тийон, Зе, Броссолетта и де Голль Габриэль изучал, чем в военные годы занималась Ориана. Он открыл для себя новый аспект ее личности, идеально вписывающийся в уже составленный им портрет, — Ориана была человеком бесстрашным, стремящимся к успеху во всех своих делах. Для Габриэля Ориана воплощала сопротивление женщин, потерявших все, кроме храбрости.

Физическое преображение Орианы пугало и в то же время пленяло Габриэля. Ее лицо, по-прежнему красивое, ныне излучало отнюдь не музыку. Ориану захватили новые помыслы, и решимость ее взора внушала Габриэлю настоящий страх.

Чем занимался он, удобно располагаясь то в рабочем кресле, то у себя дома, на Фобур-Сент-Оноре, пока она сражалась — пусть не на фронте, но в своем городе?

Выйдя на Севастопольский бульвар под руку с Джакомо, Ориана прочитала новости в «Лёвр». На последних страницах газета рекомендовала женщинам, которые вызвались помочь бельгийским ссыльным, приютившимся на Северном вокзале, «наносить легкий макияж, иначе они будут неприлично выделяться на фоне этих беженцев».

— Ежедневная газета, печатавшая Барбюса и поддерживавшая Народный фронт! Как они смеют публиковать подобную чушь! — возмущенно фыркнула Ориана, повернувшись к Джакомо.

Она отшвырнула газету и вошла в вестибюль вокзала, где находилось множество женщин с детьми. На лицах читались тревога и усталость. Не теряя ни минуты, Джакомо и Ориана принялись помогать людям, утешать их, раздавать воду и еду. Вечером Ориана отправилась в центр размещения и сыграла на виолончели для этих обездоленных семей, которые слушали ее с благодарностью.

Ощущая в душе смесь ужаса и гордости, Габриэль выяснил, что движение Сопротивления имело куда больший размах, чем рассказывали в школе на уроках истории. В ответ на войну без боя француженки вооружились вуалями, сережками, прическами и тысячами разнообразных уловок, каждая из которых являла собой провокацию. Чтобы хоть как-то поднять соотечественникам настроение в эти неулыбчивые времена, женщины придумывали шляпки самых причудливых фасонов, возводили на голове невероятно высокие прически, словно поднимающие своих обладательниц в небо.