Книга Фабрика воспоминаний, страница 66 – Клелия Ренуччи

Однажды летним днем, а точнее, четырнадцатого июля Ориана договорилась о встрече с Джакомо в его мастерской. Поскольку в стране отмечали День взятия Бастилии, Джакомо тоже мог не работать, но ради Орианы мастер был готов на все. Когда она пришла, он отворил окна и ставни, чтобы впустить в мастерскую солнце. Ориана сказала, что в этом нет необходимости, требуемый ремонт минимален. Джакомо удивленно кивнул, повесил борсалино на крючок и протянул руку за виолончелью.

— Если я не ошибаюсь, вы сегодня вечером выступаете в Елисейском дворце, не так ли?

Джакомо сразу заметил, что инструмент в идеальном состоянии.

Он знал Ориану всего два месяца, и если в ее поведении не было ничего, что указывало бы на взаимность их влечения, частота, с которой она навещала его, выдавала ее с головой.

После беглого осмотра мастер аккуратно положил виолончель на стол. Ориана подошла ближе, и он залюбовался ее лицом, маленькой родинкой справа над верхней губой, ямочками на щеках, формой рук, сжимающих смычок. Мастерская была закрыта, мир принадлежал им, снаружи доносились громкие голоса горожан, идущих на парад, их песни, звуки «Марсельезы», женский смех, топот шагов по мостовой. Джакомо и Ориана приблизились друг к другу: она — чтобы забрать виолончель, он — чтобы вернуть ее, и их пальцы соприкоснулись. Этот контакт словно наэлектризовал обоих, и Джакомо уловил блеск во взгляде Орианы, которая колебалась между страхом перед тем, что должно произойти, и желанием, чтобы это произошло. Джакомо обнял Ориану за талию, она не отстранилась, по-прежнему не сводя с него глаз. Их губы нашли друг друга, и они поцеловались, сначала легко и нерешительно, затем все более и белее страстно. Джакомо осторожно провел рукой вверх и нежно коснулся ее шеи.

У Габриэля возникло ощущение, будто это он обнимает Ориану, его лицо напряглось и покраснело. Когда Эдуард и Антуан бесцеремонно вошли в его комнату, Габриэль резко снял шлем и почувствовал тот же стыд, что и пятнадцать лет назад, когда брат застал его врасплох со стопкой журналов для взрослых.

— А стучать вас никто не научил? — выпалил Габриэль, багровый от гнева, смущения и ненависти к брату, который продолжал вести себя так, словно они оставались детьми.

То, чем занимался Габриэль, не было ни предосудительным, ни смешным, однако ему было неловко, и он не сумел этого скрыть.

— Неужели приложение «МнемоПорн» все-таки запустили? Ладно, не будем тебе мешать, ты, кажется, чрезвычайно занят! — хохотнул Антуан и вместе с ухмыляющимся Эдуардом удалился в коридор.

Габриэль бросил шлем на стол и выбежал следом.

— Ты прекрасно знаешь, что его еще нет, иначе был бы первым пользователем!

Вновь обретя уверенность, Габриэль присоединился к их смеху и предложил Эдуарду и Антуану посмотреть одно воспоминание, которое непременно понравится им, любителям кино. Они расположились в гостиной, и Габриэль приготовил все необходимое для сеанса погружения.

Действие в воспоминании Джакомо происходило в студии Жуанвиля. Ориана играла в оркестре под управлением Жана Винера, записывали музыку, сочиненную им для «Набережной туманов». Душещипательные мелодии вмиг наполнили сознание троих зрителей образами из этого драматического фильма.

Как только работа была закончена, Джакомо, Ориана и Жан Винер направились в проекционный зал с потертыми креслами. На экране появились первые кадры фильма, все присутствующие пребывали в приподнятом настроении. Среди них был Марсель Карне, который о чем-то шутил с Рене Ле Энафом, монтажером своего фильма. Превер выпивал с Жаном Габеном и пародировал поцелуи в исполнении Мишель Морган.