Книга Хранитель Моста влюбленных, страница 7 – Светлана Садырина

За таким мосточком следить – любо-дорого. Музыка играет, а ты пляши, подпевай. Лепота! А потом парку каюк пришел. Сиди как бирюк. Тоска зеленая – ни танцев, ни дамочек. Из развлечений только шпану гонять.

Бродник глянул на блондинку с лысым. Те направлялись к выходу. Он звонко ударил себя по ляжкам и покружился, напевая под нос романс. Пританцовывая, колыхнул жирными блоками и шутливо поклонился чугунной Машеньке. А затем смачно поцеловал ее в щеку. Та осторожно повертела головкой и, убедившись, что никого нет, выдала:

– Ой, дядя Бродя, опять шалите! А мне из-за вас нагоняй дадут!

– Не боись, Машутка, – подмигнул Бродник, – кто трусит, тот скучно живет.

– Вы мне в прошлый раз так же говорили, а что вышло!

– Худо вышло, – признал Бродник, – в лесу тебя нашли. Быстрее драпать надо было, а не васильки-ромашки по лужайкам нюхать.

– Т-с-с-с, – прошептала чугунная девочка и кивнула в сторону автобуса, из которого вышла группа людей и направилась ко входу в парк.

Машенька быстрым жестом поправила шляпку, одернула подол и замерла. Бродник чмокнул ее в другую щеку и, потирая передние лапы, радостно произнес:

– Ух, повеселимся! Давно нашей красавицы не было!

По центральной аллее шагала группа туристов. Впереди в красном лаковом плаще – его любимица из числа экскурсоводов, Одри. Ну, или как там ее – неважно. Для него она была Одричкой Хепберн. Видал он такую актрису в забытом на скамейке журнале. Глянул и ахнул – богиня! Точеная фигурка, носик как у мышки, черная челка, и наряды, какие наряды – в таких кружить до рассвета!

Бродник страницы из журнала выдрал и спрятал, любовался, когда в хандру впадал. А в нее он впадал всякий раз, когда дамочки, испугавшись морозов, переставали щеголять в босоножках и туфельках, показывая красивые ножки, и начинали приходить в ботах и теплых рейтузах. Таким и в подол дуть неинтересно.

А потом явилась она. Бродник как в первый раз увидел, так жабрами колыхать перестал – Одри, вылитая Одричка. И платьица у нее летом славные – плечики оголены, талия затянута. Тонкая – как тростиночка, звонкая – как колокольчик. Да и в плаще хороша, и в шубке, когда холодно. Шубка только больно длинная – не видать, неужто и она в рейтузах!

Младший братец Бубнилой ее прозвал. Все ворчит на нее, что спать не дает. Так то и понятно – сам зануда. Вечно всем недоволен, всех хаит. Уж кто бубнила, так это он. С бабусей и то веселее, чем с этим угрюмышем, весь в батю пошел. И то папенька, хранящий мост Челюскинцев, в молодости повеселее был – не то, что его старший отпрыск. Это когда второй мост рядом построили – дублер, он скуксился. За спиной все поговаривали, что семейку их наказали за сбежавшую бабусю: дескать, если сама прячется, пусть сын отдувается.

Хотя у бабуси, как считал Бродник, причина веская была – амурная. Бабуся, известная как особа любвеобильная и ветреная, в очередной раз увлеклась кавалером да вместо положенных трех часов отдыха в день пропала на целые сутки. Вот мост деревянный и рухнул. Выходит, любовь виновата.

Да ну их – родственников! Бродник махнул рукой, подмигнул Машеньке и, колыхая боками, поспешил к любимице.

– Загородный сад, старейший в Тюмени, который также именуют Александровским, был создан в середине девятнадцатого века, – колокольчиком звенел голос Одри. – В благоустройстве участка, на котором раньше пасли скот, принимал участие купец, городской голова Иван Васильевич Иконников. Он и предложил назвать любимое место отдыха горожан в честь императора Александра Второго.