Онлайн книга «Хранитель Моста влюбленных»
|
– Ну, за Храньку! – громко сказала Кикимора и подняла свой ковш, зазывая товарищей присоединиться. Бабуся вздохнула и с тревогой в голосе призналась: – Ох, Кикимошка, кабы снова беда не пришла. – Какая беда, Бусечка? – встрепенулся Болотник. – Так с Бродькой теперича. – Да шо ему сделается – Бродьке твоему?! – не удержалась Кикимора. – Супротив него ни одна холера не рыпнется! – Шо-шо, – ответила бабуся. – Знамо шо – замки теперь брачующиеся хде вешают? В саду у него. Еще скамейку эту окаянную поставили – примиряться. И пояснила уставившимся на нее Болотнику и подружайке: – Кабы хворь на него, как на Храньку, не напала. Она, сокрушаясь, выпила бражку до дна, а затем опрокинула в себя содержимое ковша Кикиморы. Та деликатно промолчала – повод-то весомый. Но бабуся, которая не умела долго тревожиться, махнула рукой, отгоняя печаль, расправила плечи и резво подскочила с табурета. Тот с грохотом упал, а одна ножка, отвалившись, откатилась в угол. – Свистулька, заводи! – бросила она глазеющему на нее влюбленными глазами Болотнику и пустилась в пляс. Тот шустро вытащил свою дудочку и что есть мочи начал в нее дуть. – Коли милый мил не станет, коль купца я полюблю, то миленок не узнает – я миленка утоплю. Ух! Болотник, который решил в перерыве между частушками надкусить тарталетку с квашеными лягушками, подавился и закашлялся, а бабуся задорно улыбнулась и отправила ему воздушный поцелуй. …А в это время по заснеженному Загородному саду, поругиваясь, гуляла парочка. Бродник, слепивший по соседству с Машенькой снеговика, воткнул ему вместо носа украденную в овощном киоске морковку. Чугунная девочка радостно захлопала в ладоши. – Жаль, что шарфа нет, – расстроился Бродник и прикинул, у кого можно позаимствовать необходимый атрибут. Он глянул на автобусную остановку, выискивая взглядом нужную вещь, но та была пуста. В это время Машенька достала из кармана льняной носовой платок и повязала его снеговику вместо шарфа. – Какой франт! – восхитился Бродник. – Настоящий мусье! Снеговик встряхнулся и, заметив разглядывающую его Машеньку, смущенно пробормотал: – Позвольте представиться, прекрасная мадмуазель… Но договорить не успел. Гуляющие хмурый мужичок с рассерженной дамой сели на скамью примирения, и женщина взвизгнула, обозвав спутника тютей, на что тот незамедлительно отреагировал и рыкнул – мегера! – Тааак, – грозно протянул Бродник, сведя брови и отряхивая ладони от снега. – Вот с-с-с… С-с-собаки сутулые! Машенька округлила глаза и испуганно зашептала: – Дядь Бродя, дядь Бродя, только не шалите! Он в ответ ухмыльнулся и весело глянул на недоумевающего снеговика, который переводил взгляд с него на девочку. – Твоя мать! – визжала женщина. – Да твою мать! – огрызался мужичок. Бродник подкрался к ним сзади и, резко ткнув каждого пальцем в бок, гаркнул что есть мочи: – Бу! Оба завизжали и подскочили со скамейки. – Тоша, Тошечка! – запричитала дамочка, вцепившись в локоть мужичка. – Пошли отсюда скорее! – Пошли, пошли, Галочка, – схватив ее за рукав, согласился спутник. И они, крепко сцепив руки, полетели, то и дело испуганно оглядываясь, к выходу. На их спины обрушился град увесистых снежков, и вопли стали еще громче. – Ха! – заржал довольный Бродник и погрозил им вслед кулаком. – У меня не забалуешь! И он подмигнул нам всем! И, ухмыляясь, добавил: – С-с-с… С-с-совет да любовь! Не глава, а так – главка Йося в меланхоличном настроении сидел на табурете. Тюменская зима ему не нравилась – на макушку и нос то и дело ложился снег, а попробуй стряхни, когда поблизости то и дело шныряет рыжая девица в лисьем полушубке. Рядом остановилась старушка в косухе, из-под черной кожаной банданы которой торчали зеленые волосы с фиолетовыми прядями. Она беспардонно выхватила у него сигаретку, один раз с наслаждением глубоко затянулась и без лишних церемоний поделилась сплетней: – Руська все – отлеталась… Йося, до этого сидевший сгорбившись, выпрямился, задрал голову к брату и велел: – Васька, шляпу сними! – Типун на тебя! – воскликнула старушенция и три раза плюнула через левое плечо. – Лед до весны встал. Балда! Мимо них промчалась колоритная парочка: резво бегущий высокий дед в коричневой дубленке, обмотанный длинным полосатым шарфом, что есть мочи дул в дудочку и тащил на веревке санки, в которых сидела пухлая бабуля в серой шали и в тулупе с брошками, весело хлопающая в ладоши и распевающая частушки. Старушенция сорвалась с места вслед за ними, сунула в рот пальцы, засвистела и, разбежавшись, с залихватским видом покатилась по обледенелой мостовой. А по улице разносилось: – Ух! Ух! Ух! |