Книга Лев Голицын, страница 25 – Андрей Белянин

Многому пришлось учиться с нуля. Судите сами.

— Откуда, по-вашему, пошло слово «нализаться»? — разъяснял я многочисленным гостям своим. — Еще задолго до времен наполеоновских войн оно обозначало узкого специалиста, называемого «дегожор», слизывающего пену с горлышка круглых бутылок сухих шампанских вин. Если пена казалась на вкус достойной, то и само вино закупоривалось, предназначаясь для продажи. Если же нет…

Да в любом случае человек, который работал на этой должности, в течение дня проверяя до тысячи и более бутылок, к вечеру напивался в хламину или хламидию! Причем он именно всего лишь «нализывался», как сказали бы тогда, когда само производство шампанского вина было не только сложным, но и опасным для жизни. Поясняю для тех, кто до сих пор не в курсе…

На тот исторический момент всеми признавалось, что производство шампанского в цельнолитых бутылках было крайне травмоопасным делом. Так, при развороте бутылки шипучего вина ее могло запросто разорвать от газов, и пальцы несчастных дегожоров летели во все стороны!

Но тем не менее высокая зарплата за банальный поворот бутыли на заранее оговоренное количество градусов казалась вполне себе пристойной. Вот поэтому и находились всегда отчаянные нищие французы, готовые рискнуть собой ради денег. Им было без разницы, сохранят ли они пальцы, да и в целом руки.

Такие строевым шагом гордо шли за теряющим берега Наполеоном Бонапартом на поле Ватерлоо, прекрасно зная, что этот аферист уже все проиграл в России. Но… а вдруг ему повезет? Примерно с этой веселой логикой они и подходили к шампанским винам. Вот сегодня не рвануло, завтра тоже, так и… бумс-с!!!

Все это длилось ровно до тех пор, пока покупающие шампанское британцы не изобрели для ленивых французов особо прочное стекло с добавлением порошка железа и магния, что сразу снизило бой посуды на тридцать процентов.

— И пусть черноглазая Италия пытается убедить весь мир, что именно их традиционное Просекко являлось первым шагом на пути в изготовлении игристого, шипучего вина! — На тот момент гости, как правило, были уже весьма неслабо набравшимися, посему лекцию приходилось мягко сворачивать. — Точно так же, как и горячие испанцы с пеной у рта готовы доказывать всему и всякому, кто шевелится, что это только их национальная кава! Так кто тут прав, скажите, высокие историки? Или заткнитесь навеки… За что и предлагаю выпить. Кто еще может поднять бокалы?

Обычно лес рук не поднимался. Ну ничего, даже в те времена, когда люди в целом были куда здоровее, чем на закате дней моих, две-три бутылки вина никак не могли уложить могучего крымского помещика, поволжского купца или подтянутого драгунского капитана. Народ у нас в России крепкий.

Господь мне свидетель, но даже в дымных парижских кафе-шантанах разбитные девицы, отплясывающие канкан, требовали себе по две бутылки шампанского только на момент знакомства за столиком! А уж там на сколько получится развести доверчивого клиента, кому как повезет, кто на сколько богат или пьян…

…Первые серьезные проблемы начались не сразу. В конце концов, я имел значительное состояние благодаря богатствам своего рода, на минуточку, куда более древнего и заслуженного, чем ныне здравствующая династия Романовых. Также и гражданская жена моя, Надежда Засецкая, имела собственные земли и чисто грузинскую привычку жить на широкую ногу.