Книга Королева праха и боли, страница 56 – Лив Зандер

– Енош, дочь, которую ты думал, что потерял, была смертной, потому что… Ты чувствовал ее, потому что она была не твоей. – Я взяла его руку, прижала его ладонь к своим ранам. – Этого ты чувствовать не можешь, потому что он… такой, какой он есть. Но я знаю, что Ярин и Эйлам ощущали что-то. Скажи, ты не улавливал во мне какую-нибудь странность после того, как я умерла?

Он не шевелился, не говорил.

Только тяжело сглатывал.

В его глазах блестели обломки двухвековой веры и лжи, превратившей любящего мужчину в разгневанного бога. На лице Еноша сейчас четко вырисовывалась каждая страдальческая морщина. На скулах нервно ходили желваки, нижняя губа подрагивала, выдавая сомнения.

– Я… – Его трясущиеся пальцы поползли по моему животу. – Да.

Еще одна искра надежды.

Еще один укол боли.

Как и ожидалось.

Взгляд Еноша скользнул по трупам детей, как будто он не мог заставить себя посмотреть на меня, и что-то непривычное читалось сейчас на его лице. То, чего я никогда не видела прежде.

Вина.

Потом он все-таки поднял глаза и, положив ладони на мой затылок, притянул меня к себе – только чтобы шепнуть мне на ухо:

– Вина и скорбь. Надежда. Грех. Безумье шепота во всех.

Свет ослепил меня.

Я крепко зажмурилась, и в уши мне хлынула какофония стонов и смеха вперемешку с лязгом металла. Запах влажного воздуха исчез вместе с пением сверчков, сменившись сладким ароматом вина.

А потом раздался голос Ярина:

– О, как я люблю неожиданных гостей. Вы прибыли как раз к самому веселью.

С неистово колотящимся сердцем я притянул Аду к себе. Мы стояли посреди владений брата. Ноги моей жены подгибались, и я просто боялся ее отпустить.

– Ты знаешь, где мы?

Она кивнула, лихорадочно переводя взгляд с груды красных и зеленых подушек в центре комнаты.

– При дворе Междумыслия.

– Совершенно верно, Ада. – Голый Ярин развалился на красной бархатной кушетке, запустив одну руку в медные кудри ублажающего его трупа. На ладони другой его руки балансировал железный кубок с вином, из которого Ярин время от времени прихлебывал. – Как же я рад, что вы решили… Ох, милая, ты вообще смотрела на себя? Что случилось с твоими волосами… И что это за корона из костей на твоей головке?

Я спешно сотворил себе камзол – ведь я явился сюда почти такой же голый, каким выскочил из источника… в непростительном приступе ярости.

– Веди себя прилично.

– Опасаешься, что твоя женушка слишком высоко оценит мою оболочку? Мы же оба знаем, что я самый красивый из нашей троицы. – Хихикнув, он швырнул кубок через всю комнату так, что тот лязгнул о стену из песчаника, и повел бедрами, глубже вонзаясь в рот трупа. – Вот странно, ты утверждал, что никогда не трахался, а сосешь просто отлично. Ну давай, давай, до самого конца.

Я повернул жену спиной к этой развратной сцене, да и сам отвернулся.

– У нас серьезное дело.

– Когда это хоть что-то, касавшееся тебя, было несерьезным, а? Ты всегда… Всегда был… О, да! Глотай, глотай. М-м-м, да. Ни на секунду не верю, что ты никогда не трахался. – За спиной послышался хлопок. – Так вот, ты всегда был такой угрюмый, Енош… Такой серьезный. Ты, конечно, мой любимый братец, но ох, какой же ты скучный. Ада, мой братец когда-нибудь подвешивал тебя на ремнях из твоей же кожи, трахая тебя, пока пара трупов щиплют твои соски, а третий заталкивает мосол в твою тугую…