Книга Хозяйка старой пасеки 2, страница 4 – Наталья Шнейдер

— Я очень признательна за вашу заботу, Денис Владимирович, — медленно произнесла я. — В самом деле, расходы в последнее время были существенными. Вас не обидит, если я уменьшу заказ вдвое?

— Никаких обид, Глафира Андреевна, — улыбнулся он.

— Я готова заплатить вперед, — сказала я. Марья Алексеевна закашлялась, я сделала вид, будто не заметила. — Надеюсь, добрые соседи всегда найдут условия, выгодные для обеих сторон. Тем более я рассчитываю, что это лишь начало нашего делового сотрудничества. В будущем мое хозяйство потребует и других материалов.

Я мило улыбнулась. Крутогоров искренне рассмеялся.

— Кажется, я недооценил вас, Глафира Андреевна. Вы правы, добрые соседи всегда поймут друг друга. Я готов уступить вам десятую часть.

Ольга, которая до сих пор с преувеличенным вниманием разглядывала свои ногти, вскинулась, но, встретившись взглядом с мужем, опустила глаза.

— Однако надеюсь, что, если затеете еще один… ремонт, вы обратитесь ко мне, — сказал Крутогоров.

— Непременно, — заверила его я.

— Ну а теперь рассказывай, что за ремонт ты задумала, — вцепилась в меня Марья Алексеевна, едва отъехала коляска, увозящая Крутогоровых.

— Не ремонт. Ульи, — призналась я, вспомнив, что доски мы с Герасимом обсуждали без нее. Удивительно, что Варенька до сих пор не разболтала — или просто, как Ольга, сочла дела скучными?

Эта мысль потянула за собой другую — неужели это та самая Ольга? Хороша, конечно, и был в ней тот лоск уверенной в себе красавицы, который я никогда не могла…

— Чем тебе батюшкины ульи плохи? — вернула меня в реальность Марья Алексеевна.

Я обозвала себя идиоткой. Веду себя как старая сплетница, какое мне дело до чужой личной жизни!

— Всем плохи.

Пришлось повторить вчерашние объяснения для Герасима. Генеральша кивнула.

— Интересная затея. Правильно делаешь, что никому не болтаешь. И дальше не болтай, а еще лучше — получи привилегию. Заодно, может, и деньгами сенат поможет.

— Привилегию? — переспросила я.

— Да, привилегию на право делать такие ульи, которые ты придумала. У других этого права не будет, пока твоя привилегия не закончится.

Я заколебалась. С одной стороны — идея не моя. С другой…

— Вы сказали, поможет деньгами?

— Да, если сможешь доказать, что твоя придумка полезна державе, и пообещаешь часть продукции произвести для государственных нужд.

Выходит, привилегия — это что-то вроде патента и гранта одновременно.

— Я ничего в этом не понимаю.

— Ничего, наш князюшка тоже со знаниями законов не родился, как и граф. Разберешься. Я тебе подскажу, как написать Северскому, чтобы тот помог составить прошение к императрице и приглядел, чтобы дело не затянулось.

— А без письма никак не обойтись? Я и так ему обязана.

И не хочу становиться еще больше обязанной князю, облеченному властью. Даже если как человек он замечательный, некоторые долги бывает очень сложно отдать.

— Душенька, на нашей грешной земле даже младенцы уже родителям обязаны. Дело не в том, чтобы никому не быть должной, а в том, кому именно задолжать. Вот, скажем, жених твой…

Я поморщилась.

— Он мне не жених.

— Неважно. Ему задолжать — так он из лап не выпустит, пока весь долг с процентами до последней четверти змейки не выжмет. А Северский хоть чужие долги не забывает, но и свои помнит. Значит помнит, что председателем дворянского совета его сделали не для того, чтобы он свои карманы набивал — впрочем, он и так в золоте купаться может, — а чтобы жизнь в нашем уезде лучше делалась, в интересах державы нашей. И сделали его председателем члены совета, к которым и ты сейчас принадлежишь. Так что можно сказать, будто и он тебе должен.